Волки Кэллы (Темная башня - V)

Кинг Стивен

– «Чав-Чав», – уточнил Джейк.

Каллагэн в изумлении уставился на него, потом повернулся к Роланду.

– Стрелок, твои парни начинают меня пугать.

Роланд нетерпеливо крутанул пальцами, мол, продолжай.

– Я решил зайти и съесть гамбургер, в память о прежних временах. И пока ел гамбургер, решил, что не хочу покидать Нью-Йорк, не заглянув в окно «Дома», не увидев ночлежки. В конце концов, я мог постоять на другой стороне улицы, как стоял после смерти Льюпа. Почему нет? Тогда меня никто не трогал. Ни вампиры, ни слуги закона, – Каллагэн посмотрел на своих слушателей. – Я не могу сказать вам,

поверил ли я в это, но теперь мне кажется, что я решил поиграть со смертью в кошки-мышки. Могу многое вспомнить о той ночи, что чувствовал, говорил, думал, но не это.

В любом случае, до «Дома» я не добрался. Расплатившись, пошел по Второй авеню. «Дом» находился на углу Первой авеню и Сорок седьмой улицы, но я не хотел проходить мимо здания. Поэтому решил выйти на Первую авеню по Сорок шестой улице и перейти на другую сторону.

– Почему не по Сорок восьмой? – спросил Эдди. – Ты мог бы выйти на Первую авеню по Сорок восьмой, это было бы быстрее. Тебе не пришлось бы обходить целый квартал.

Каллагэн обдумал вопрос, покачал головой.

– Если на то и была причина, я ее не помню.

– Причина была, – кивнула Сюзанна. – Ты хотел пройти мимо пустыря.

– Почему мне вдруг…

– По той же причине, которая вызывает у людей желание пройти мимо пекарни, когда из духовки достают хлеб, – пояснил Эдди. – Это просто приятно, ничего больше.

На лице Каллагэна читалось сомнение, но спорить он не стал, просто пожал плечами.

– Если ты в этом уверен…

– Уверен, сэй.

– В общем, я шел, потягивал пиво и уже добрался до перекрестка Второй авеню и Сорок шестой улицы…

– Что там было? – прервал его Джейк. – Что ты увидел на углу Второй авеню и Сорок шестой?

– Я не… – начал Каллагэн и замолчал. – Забор, – ответил он на вопрос Джейка. – Высокий забор. Десять, может, двенадцать футов.

– Не тот, через который перелезали мы, – Эдди повернулся к Роланду. – Если только он не подрос футов на пять.

– На нем еще висел какой-то щит, – продолжил Каллагэн. – Я это помню. Большой щит с городским видом. Разглядеть мне не удалось, потому что фонари на углу не горели. И вот тут я почувствовал: что-то не так. В голове зазвенели сигналы тревоги. Если хотите знать, очень похожие на те, что заставили медсестер и врачей сбежаться в палату Магрудера. Какое-то время я не мог сообразить, где нахожусь. В голове у меня помутилось. И одновременно я думал…

8

И одновременно он думает: «Все в порядке, просто не горят несколько фонарей, если бы здесь были вампиры или слуги закона, ты бы услышал колокольца и почувствовал запахи подгоревшего лука и горячего металла». Но при этом решает, что из этого района надо уйти, и немедленно. Слышны колокольца или нет, все его нервы напряжены, их окончания буквально искрятся от тревоги.

Он поворачивается и видит за спиной двоих мужчин. В первые несколько секунд они столь поражены его резким маневром, что он, наверное, успел бы проскочить между них и умчаться по Второй авеню, в том направлении, откуда пришел. Но он тоже удивлен, поэтому эти секунды они стоят, таращась друг на друга.

Перед ним Братья Гитлеры, большой и маленький. Последний не выше пяти футов и двух дюймов. На нем рубашка из «шамбре» и черные слаксы. На голове бейсболка, повернутая козырьком назад. Глаза у него

черные, как капли битума, лицо в прыщах. Каллагэн мгновенно присваивает ему имя Ленни. Большой ростом шесть футов и шесть дюймов, в фуфайке «Янки», синих джинсах и кроссовках. У него пшеничные усы. И рюкзак, который почему-то он носит на животе. Каллагэн нарекает его Джорджем.

Каллагэн поворачивается, чтобы броситься вниз по Второй авеню, в случае, если загорится зеленый свет. Если нет, то есть возможность побежать по Сорок шестой улице, к зданию ООН, отелю «Плаза», нырнуть в вестибюль…

Здоровяк, Джордж, хватает его за воротник рубашки, дергает на себя. Ткань рвется, но, к сожалению, воротник отрывается не полностью, так что убежать Каллагэну не удается.

– Нет, тебе не уйти, док, – говорит коротышка. – Не уйти, – подскакивает к нему, быстрый, как таракан, и, прежде чем Каллагэн соображает, что задумал Ленни, тот сует руку ему между ног, хватает яйца и сжимает изо всей силы. Боль мгновенна, нестерпима, огромна. Бьет наотмашь, как удар свинцовой трубы.

– Нравится, радетель ниггеров? – спрашивает Ленни, и в его голосе слышится искренняя забота, он словно говорит: «Нам это очень важно знать». Потом дергает яйца на себя и интенсивность боли утраивается. В нижнюю часть живота словно вгрызаются ржавые зубья большущей пилы, и Каллагэн думает: «Он их сейчас оторвет. Он уже превратил их в желе, а теперь собирается оторвать. Удерживает их лишь тонкий мешочек из кожи, и он собирается…»

Он начинает кричать, и Джордж накрывает его рот рукой. «Прекрати! – рявкает он своему напарнику. – Мы на гребаной улице, или ты забыл?»

И пусть боль ест его живьем, Каллагэн продолжает анализировать ситуацию: Джордж – главный Брат Гитлер, не Ленни. Джордж – умный Брат Гитлер. Стейнбек, конечно же, поменял бы их местами.

И тут, справа, доносится гудение. Которое начинает нарастать. Поначалу он думает, что это колокольца, но нет, гудение очень уж приятное. И сильное. Джордж и Ленни чувствуют его. Им оно не нравится.

– Что это? – спрашивает Ленни. – Ты что-то слышишь?

– Не знаю. Давай отведем его в наше место. И держи руки подальше от его яиц. Потом сможешь дергать за них, сколько захочешь, а пока только помогай мне.

Они встают у него по бокам и ведут по Второй авеню. Высокий дожатый забор проплывает справа. Приятное, мощное гудение доносится из-за него. «Если я смогу перелезть через забор, со мной все будет в порядке», – думает Каллагэн. Там находится что-то могучее и доброе. Они не решатся приблизиться к нему.

Может, и так, но он сомневается, что сумел бы вскарабкаться на забор высотой в десять футов, даже если бы его яйца не рассылали по всему телу импульсы боли, даже если бы он не чувствовал, что они раздуваются в огромные шары. И тут его голова наклоняется вперед, и он выблевывает горячую смесь наполовину переваренного обеда на свои рубашку и брюки. Чувствует как блевотина, проникая сквозь материю, добирается до кожи, теплая, как только что выссанная моча.

Две молодые пары, одна компания, идут навстречу. Парни здоровые, они могут размазать Ленни по тротуару, и, возможно, вдвоем справятся и с Джорджем, но сейчас на их лицах читается отвращение и им хочется как можно быстрее увести своих девушек от облевавшегося Каллагэна.