Волки Кэллы (Темная башня - V)

Кинг Стивен

– Вы это знаете, не так ли? – в вопросе Каллагэна слышится любопытство, но не удивление.

– Ага, – ответила Сюзанна.

– Я бы посмотрел на то, что у тебя лежит, до его прихода, – заметил Роланд. – Рассказ о том, как он к тебе попал, часть твоей истории, и я думаю…

– Да, – кивнул Каллагэн. – Полагаю, кульминация моей истории.

– …может подождать. Потому что сейчас у нас слишком много более важных дел.

– Так всегда и бывает, – вздохнул Каллагэн. – Месяцы… иногда годы, я пытался это вам объяснить, время вроде бы и не существует.

А потом вдруг резко ускоряется, и ты уже ничего не успеваешь.

– Ты говоришь правильно, – согласился Роланд. – Эдди, я хочу, чтобы ты составил мне компанию при разговоре с близнецами. Мне представляется, юная леди положила на тебя глаз.

– Пусть смотрит, сколько хочет, – добродушно усмехнулась Сюзанна. – За это денег не берут. А я посижу на ступеньках, если ты не возражаешь, Роланд, погреюсь на солнышке. Давно уже я не ездила на лошади, и скажу тебе честно, седло натерло мне кожу. В стремена упираться нечем, вот и с остальным проблемы.

– Можешь посидеть, а можешь пойти с нами, – ответил Роланд, но думал-то иначе, и Эдди это почувствовал.

Стрелок хотел, чтобы Сюзанна осталась на ступеньках, по крайней мере, на какое-то время. И Эдди мог только надеяться, что Сюзанна этого желания стрелка не уловила.

Когда они направились к близнецам и Розалите, Роланд быстро шепнул Эдди: «В церковь я пойду с ним один. Пойми, дело не в том, что я не хочу, чтобы вы оба приближались к тому, что там хранится. Если это Черный Тринадцатый, а я верю, что это так… будет лучше, если она будет держаться от него подальше.»

– Учитывая ее деликатное состояние, не так ли? Роланд, я-то думал, что выкидыш Сюзанны тебя только порадует.

– Меня волнует не выкидыш, – ответил Роланд. – Я боюсь, что Черный Тринадцатый придаст силы тому, что сидит в ней, – он помолчал. – Им обоим. Младенцу и его хранительнице.

– Миа.

– Да, ей, – и тут же он улыбнулся близнецам Тавери. Френсина ответила ему мимолетной улыбкой, которая превратилась в ослепительную, стоило ей перевести взгляд на Эдди.

– Давайте посмотрим, что вы сделали, если карта готова, – Роланд протянул руку к листу бумаги.

– Мы надеемся, что все правильно, – ответил Френк Тавери. – А вдруг нет. Мы боялись, будь уверен. Миссас дала нам такой прекрасный лист бумаги, вот мы и боялись.

– Сначала мы все нарисовали на земле, – добавила Френсина. – Потом нанесли контуры тонким углем. И, наконец, Френк их обвел. Потому что у меня дрожали руки.

– Боялись вы напрасно, – успокоил их Роланд. Эдди подошел ближе, взглянул через плечо стрелка. Карта получилась отменная, с городским Залом собраний, площадью в центре, Большой рекой (Девар-Тете), бегущей у левого края листа обычной писчей бумаги, которая в его Америке продавалась в любом магазине канцелярских принадлежностей.

– Ребята, это просто потрясающая карта, – прокомментировал Эдди, и на мгновение подумал, что Френсина Тавери грохнется в обморок.

– Ага, – кивнул Роланд. – Вы очень нам помогли. А теперь я сделаю то, что вам может показаться богохульством.

Вы знаете это слово?

– Да, – кивнул Френк. – Мы – христиане. «Не упоминай всуе имя Господа, твоего Бога, или Его Сына, Человека-Иисуса». Но богохульством является также надругательство над чем-то прекрасным.

Тон его оставался серьезным, но по глазам чувствовалось: ему хочется увидеть, какое же богохульство намерен совершить пришелец из мира древних. Того же хотелось и сестре.

Роланд сложил лист бумаги, к которому они боялись прикоснуться, пополам. Подростки ахнули. Как и Розалита Мунос, пусть и не так громко.

– Мой поступок – не богохульство, потому что теперь это не бумага, – пояснил Роланд. – Это инструмент, а инструменты следует беречь. Понимаете?

– Да, – в их голосах слышалось сомнение. Которое, правда, ушло, когда они увидели, с какой осторожностью Роланд убрал сложенную карту в кошель.

– Большое вам спасибо, – Роланд левой рукой взялся за руку Френсины, правой, без двух пальцев – Френка. – Своими руками и глазами вы, возможно, спасли много жизней.

Из глаз Френсины брызнули слезы. Френк какое-то время держался, но вскоре слезы потекли и по его веснушчатым щекам.

7

– Хорошие дети, – сказал Эдди, когда они возвращались к церкви. – Талантливые дети.

Роланд кивнул.

– Можешь ты представить себе, что один из них возвращается из Тандерклепа пускающим слюни идиотом?

Роланд, который очень даже хорошо мог это себе представить, промолчал.

8

Сюзанна, не споря, согласилась с решением Роланда оставить ее и Эдди на ступеньках церкви, и стрелку вдруг вспомнилось, что она не захотела идти и на пустырь, где росла роза. Задался вопросом, а не боится ли какая-то ее часть того же, что и он. Если так, то битва, битва за ее тело, уже началась.

– Сколько должно пройти времени, прежде чем мне входить в церковь и вытаскивать вас оттуда?

– Прежде чем нам входить в церковь и вытаскивать вас оттуда, – поправила его Сюзанна.

Роланд задумался. Эдди задал хороший вопрос. Посмотрел на Каллагэна, который стоял на верхней ступеньке, в синих джинсах и клетчатой рубашке с закатанными рукавами, сцепив пальцы перед собой. Роланд видел, какие крепкие у него мышцы рук.

Старик пожал плечами.

– Он спит. Проблем быть не должно. Но… – он расцепил руки, указал на револьвер на бедре Роланда. – Я бы оставил это здесь. Вдруг он спит с одним открытым глазом.

Роланд расстегнул пояс с револьвером и передал Эдди. Кошель с картой отдал Сюзанне.

– Через пять минут. Если с нами что-то случится, я, возможно, смогу крикнуть, – добавлять: «Или не смогу», – не стал.

– Джейк к этому времени уже подъедет, – заметил Эдди.

– Если они приедут, пусть ждут снаружи, – распорядился Роланд.

– Эйзенхарт и Слайтманы в церковь входить не будут, – подал голос Каллагэн. – Они поклоняются Орисе. Госпоже риса, – он скорчил гримаску, показывая свое отношение к Госпоже риса и остальным второсортным богам Кальи.