Волки севера

Орджилл Дуглас

— Почему?

— Кабели порвало ветром. Восстановить их невозможно. К тому же все операторы ушли.

— Почему?

— Офицер на радарной станции — чукча. Его фамилия Котергин. Впрочем, в этой дыре все чукчи. Вчера он собрался и ушел. Все солдаты операторы ушли с ним.

— Куда? — Волков почувствовал страшную усталость. Если бы удалось связаться с Москвой…

— Как куда? — спросил голос, — Вы не знаете? На восток.

— А вы не чукча?

— Нет. Я из Ленинграда. Если бы я был чукчей, меня

бы здесь не было.

— Почему же вы остались?

— Черт бы меня побрал, если я сам понимаю.

— Посмотрите на них, — сказала Дайана. — Я никогда не видела ничего подобного. Куда это они идут?

Из окон отеля была видна улица, по которой лился поток машин, снегоходов, собачьих и оленьих упряжек… Весь транспорт был нагружен домашним скарбом, брезентовыми палатками, ящиками. В коридорах и вестибюлях отеля толпились люди, кричащие, ругающиеся, жестикулирующие. В отеле уже нельзя было достать пищи. Солдатов и Валентина в пустой кухне нашли черствую буханку хлеба и банку болгарского повидла. Этим они и позавтракали, пока ждали Волкова.

— Это почти все чукчи, — сказал Бисби. — Совсем мало эскимосов.

Дайана с любопытством рассматривала этих людей — в теплых анораках и меховых шапках. Некоторые были с непокрытыми головами и тогда можно было видеть их гладкие черные волосы, спускающиеся на лоб. Возле отеля стояли две женщины. Одна из них повернулась к окну, и Дайана увидела черные полосы на лбу, щеках и подбородке. Бисби заметил удивление Дайаны.

— Татуировка. Многие все еще делают это. Как и эскимосы. Но у эскимосов другой рисунок.

— По этим рисункам они и отличаются? На мой взгляд, и чукчи и эскимосы абсолютно одинаковы.

Бисби ухмыльнулся.

— Я плохой антрополог. Но я знаю, что в чукчах течет кровь монголов, индусов… но они не эскимосы. Впрочем, возможно, истоки у них одни. Ведь у них языки похожи, и жизненный уклад, техника охоты, обычаи.

— Неужели они еще охотятся по-старому?

— Некоторые да.

— У нас организованы рыболовные артели, охотничьи п оленеводческие колхозы, — сказал Солдатов, включаясь в разговор.

Бисби рассмеялся, не скрывая презрения.

— Покажите мне чукчу или эскимоса, который говорит, что он верит в ваши артели и колхозы, и я докажу, что он лжет. Эскимосы и чукчи тысячи лет живут коллективами, задолго до вашего Ленина.

— Сейчас все изменилось. Чукчи вошли в новый мир, они стали частью СССР. У нас есть чукчи врачи, учителя. Директор Института металлов в Магадане — чукча. Есть чукча в Академии наук. Он блестящий лингвист. Они вышли из Каменного века, но они часть нашего общества.

Бисби показал на окно.

— Тогда куда же они идут? — спросил он. Солдатов молча смотрел в окно.

— Мы здесь далеко от Москвы, — сказал Бисби. — В самой дальней точке СССР. И всего в четырехстах милях от

Аляски и США. Я не думаю, что чукчи испытывают чувство солидарности с вами. Вы создали этот автономный округ, и чукчи понимают это буквально. Они уходят. Совершенно автономно.

— Значит, они уходят, чтобы погибнуть, — сказал Солдатов. Впервые он не сдержался, и в голосе его прозвучал гнев.

— Может быть, — сказал Бисби. — Но они знают свою родину лучше нас, посмотрим, что будет. И куда они идут.

— Теперь нужно думать, куда идти нам, — заявил Солдатов. Он видел, что Валентина поражена вспышкой гнева мужа, который всегда прекрасно владел собой. Стовин вмешался, чтобы предотвратить ссору. И вдруг он увидел Волкова, быстро идущего по пустому холлу к ним. Он выглядел несколько смущенным, но решительным.

— Прошу прощения, что заставил вас так долго ждать. Мне пришлось дать кое-какие распоряжения. Нам нужно ехать.

— Значит, шоссе уже открыли? — спросил Бисби, полный удивления. — Я был уверен, что взлететь с этого аэродрома на Антонове есть столько же шансов, как перепрыгнуть прямо в Сиэтл. К тому же, здесь плохо работает радар.

— Откуда вы знаете? — резко спросил Волков.

— Я сидел возле кабины пилота, когда мы летели сюда. Я слышал их разговор с землей. Пилот прекрасно посадил машину, хотя его никто не наводил.

— Да, нам повезло, — сказал Волков после паузы. — Повезло, что в Анадыре оказался аэродром, иначе нам пришлось бы лететь в Анчрак. Однако этот аэродром теперь закрыт окончательно.

— И что теперь? — поинтересовался Бисби.

Волков пожал плечами.

— Сейчас здесь большие трудности. Я буду откровенен. Я не знаю, как будут развиваться события. Эти люди… от них можно ожидать всего…

Бисби ухмыльнулся, но Волков проигнорировал это.

— И, кроме того, остается проблема — нам нужно добраться до Сиэтла. Оттуда в Лос-Анджелес. Здешний аэропорт не будет функционировать в обозримом будущем. Из-за погоды нет связи с Москвой. Можно было бы связаться по армейским коммуникациям, и поэтому мы едем в Уэлен. Там находится небольшой метеорологический пост. Они доставят нас в Хабаровск, и оттуда мы полетим в Сиэтл. Пожалуй, это будет самое лучшее.

— Уэлен? По дороге больше трехсот миль.

Бисби присвистнул.

— Не путайтесь, — улыбнулся Волков. — У нас будет транспорт. Не очень комфортабельный, но вполне надежный. И у нас будет эскорт.

Он показал на окно, и все увидели советского солдата, стоящего возле серой «татры». Свет ее подфарников с трудом пробивался сквозь сумрак.

— Автомобиль в такую погоду и на такое расстояние? — спросил Бисби.

— Это лучшее, что можно было достать. Мы не можем оставаться здесь. Через два дня город будет пуст. Нет, нам нужно уходить, и побыстрее.