Волки в городе
Шрифт:
— Вот и песенке конец, — присвистнул Елагин.
— Скорее, начало, — ответил ему Павел и передернул затвор.
И мы первыми открыли огонь по не ожидавшим такого поворота событий нармилам. Это был мой первый настоящий бой в рядах Армии Свободы.
Глава 3
Запись беседы автора с К. Громовым и Е. Дмитриевой, Москва, июль, 2054 г.
Автор: Итак, мы остановились на том, что после акции тринадцатого мая вы приняли решение покинуть свое убежище.
Громов:
Мы начали расспрашивать ее о подробностях, но Варвара, понятное дело, и сама толком ничего не знала. Она лишь пересказала нам содержание выпуска новостей. Но это ровным счетом ничего не прояснило.
Всю ночь мы с Пэм провели в разговорах, пытаясь найти ответ. Версии высказывались самые невероятные. По большому счеты мы просто фантазировали, отчасти выдавая желаемое за действительное….
Дмитриева: Да, Гром прав. Я тоже очень хорошо помню все, что тогда творилось с нами. В своих домыслах мы дошли до того, что наши родители живы и вот-вот снова вернуться к власти. Конечно, это было глупо.
Заснули мы только под утро. А потом потянулись долгие дни ожиданий. Мы понимали, что рано или поздно должны будут появиться хоть какие-нибудь подробности этой истории. Каким образом это могло произойти, мы не догадывались, но были уверены, что хоть какие-то крупицы информации просочатся. И оказались правы. Примерно через неделю Варвара принесла нам листовку Армии Свободы. Она до сих пор хранится у меня как своего рода талисман, ведь именно этот клочок бумаги стал для меня, да для нас всех, для всего населения страны, билетом в то будущее, которые сейчас является нашим настоящим. Я могу показать (подходит к столу, достает листовку). Вот она.
Автор: С вашего позволения, я приведу в интервью ее полный текст.
Дмитриева: Разумеется.
Автор: Листовка выполнена на бумаге формата а три. Сверху плохо пропечатанная, но все равно различимая фотография. На фотографии изображены трупы курсантов Школы национальной безопасности. Под фотографией текст:
«Соотечественники!
Теперь вы своими глазами можете увидеть то, что произошло тринадцатого мая в Школе Министерства национальной безопасности. Вам опять соврали. Власти врут постоянно. Эта политика тотальной лжи уже давно является нормой в нашем государстве. Но пора узнать правду.
Тринадцатого мая подразделения Армии Свободы совершили нападение на один из форпостов режима — его альма-матер. В сказали, что не произошло ничего страшного. Произошло. И страшное для режима. Мы ответственно заявляем, что на территории Школы после нашего ухода в живых не осталось практически никого. Мы уничтожили всех, кого встретили на своем пути. Взгляните на фото. Именно так «никто не пострадал».
Это была лишь первая акция. За ней последуют и другие. Еще более масштабные и сокрушительные для кровавой диктатуры.
Присоединяйтесь. Бросайте свои убогие жилища и уходите в леса. Создавайте партизанские отряды. Только сообща мы сможем уничтожить Зверя!
До скорой победы!
Армия Свободы».
Громов: Мы прочитали листовку, выучили ее чуть ли не наизусть. Это был глоток свежего воздуха.
Но у нас появилась надежда. И знаете — это самое главное. Когда сидишь полгода в подземелье и не знаешь, чем все это закончится, каждый глоток свежего воздуха придает сил. А эта листовка была не глотком. Это бы яростный порыв ветра!
Дмитриева: С этого дня Варвара начала сообщать нам новости. Она говорила, что началось какое-то брожение. Ну, это было, конечно, далеко не то, что произошло год спустя, когда началось массовое сопротивление режиму Кротова, но все же. Поползли слухи. Домыслы. Варвара рассказывала нам о настроениях людей. Было очевидно, что все напуганы, но ждут продолжения. Это как на аттракционах, понимаете? Кто-то садится первым и испытывает на себе. Остальные толпятся. Потом находятся еще пару смельчаков. Все снова с интересом и замиранием сердца наблюдают. А после, когда становится ясно, что на аттракционе вполне можно кататься, люди начинают ломиться в кассу за билетами.
Вот примерно так. Тогда была первая стадия, когда все наблюдали. И мы в том числе…
Громов: Окончательное облегчение произошло где-то еще через пару недель. Армия Свободы частично открыла карты. Если первая попавшая нам в руки листовка была отчасти анонимной, подписанной некоей абстрактной организацией, то следующая отличалась в этом плане конкретикой — она была подписана руководителями Армии — генералом Елагиным и неким командующим И. Скоровым.
Второе имя нам ничего не говорила. Но первое просто кричало обо всем. Конечно! Мы знали, что Елагин был на стороне родителей. То есть в этом плане нам ровным счетом ничего не угрожало. Надо было думать, что делать дальше.
Вернее, думать-то тут было нечего. Мы сразу же решили, что при первой возможности присоединимся к Армии. Вопрос был в другом: где взять эту возможность? Как найти Елагина? Но нам все же удалось это сделать. Я расскажу? Или ты хочешь? (обращается к Дмитриевой)
Дмитриева: Рассказывай. У меня, боюсь, получится слишком эмоционально (смеется)
Громов: Так вот, как известно, через месяц после нападения на Школу Армия Освобождения провела еще серию не менее громких акций, но уже на Урале, в Сибире, на Дальней Востоке, Кавказе и в Средней Азии. То есть во всех основных регионах страны. Это были нападения на пункты народной милиции, убийства крупный местных чиновников, подрывы объектов инфраструктуры. То есть Армия заявила о себе в полный голом. Мы не знали тогда, что в тот момент вся организация стояла под угрозой уничтожения. Я имею в виду ту облаву, под которую попало руководство Армии под Ноябрьском….
Но после той серии подрывных мероприятий в СНКР начали появляться первые партизанские отряды. Их было совсем немного. Наверное, можно было пересчитать по пальцам рук. Но они стали появляться. И мы с Пэм вошли, как я теперь думаю, в один из первых таких отрядов в Центральной России.
О формировании отряда нам сообщила Варвара. Она сказала, что местные мужики уходят в лес. Больше нас ничего не интересовало. Мы попросили, чтобы она разузнала все подробнее, что она и сделала. Через два дня мы вышли из своего укрытия и вместе еще с семью человеками ушли в лес. Так началась наша партизанская эпопея, которая длилась около года, пока наш разросшийся отряд не влился в Армию Свободы и не стал ее составляющей частью.