Волки в городе
Шрифт:
— Так значит, мистер Даррел, — спросили меня, — вы хотите попасть в лагерь повстанцев?
— Да, — смело ответил я, понимая, что назад пути уже нет.
— Что ж, — сказали они. — Очень интересно. Если так, то мы с радостью вам поможем. Довезем вас до того района, где действуют партизанские группы.
Признаться, я был удивлен. Что за щедрость? Может ли помощь от МНБ быть честной и бескорыстной. Мое чутье профессионала подсказывало мне, что быть такого не может. Это была подстава, как говорят русские! Ловушка! Я сразу раскусил их замысел.
Если вы, читатели, еще не догадались о чем я говорю, то я поясню. И действительно такие вещи требуют пояснения. Свободное европейское сознание просто не способно вместить в себя и осознать все это коварство. Здесь нужен особый нюх.
Так вот, я сразу смекнул, зачем они вызвались помочь мне. Понял, что стоит за их добротой. Они решили просто убить меня! Избавиться таким иезуверским способом. Конечно же, что может быть проще и изящнее? Вывести меня из города и пустить мне пулю в ближайшем лесу. Потом кинуть тело, а когда его найдут, сказать: это не мы! Это повстанцы пристрелили его. Да, именно они! Он же к ним направлялся. У нас и доказательство есть, письмо!
Одним словом, я оказался в смертельно опасной ситуации. Как говорят в России, попал в переплет. И из этого переплета надо было срочно выбираться. Я решил перехитрить всесильную спецслужбу.
— Хорошо, — ответил я. — Я согласен. Отвезите меня к повстанцам. Я был бы вам крайне признателен.
Эти убийцы в серых костюмах расплылись в улыбках. Еще бы! Все складывалось именно так, как хотело их руководство! О, если бы они знали, с кем имеют дело….
— Отлично, — ответили они. — Тогда прямо завтра с утра и поедем. Будьте готова. Машина придет за вами в восемь часов.
— Ок! Здорово! — Деланно обрадовался я. — Даже не знаю, как вас и благодарить!
— Ну что вы, что вы, мистер Даррел, — вроде как засмущались они. — Мы всегда рады помочь прессе, а тем более такому талантливому журналисту как вы.
М-да, здесь ребята явно начинали переигрывать. Да, похоже, они и сами это поняли, так как скоренько распрощались со мной и ушли.
Я снова сел на диван и налил себе двойной виски, который покупал в Москве за валюту в специальном магазине для иностранцев. Голова шла кругом. Мне было необходимо немного выпить, чтобы расслабиться и расширить сознание, ведь мне предстоял брэйнсторм, от результатов которого зависело, останусь ли я в живых иди сгину в русских снегах.
Я долго думал и понял, что единственным выходом будет побег. Даже если завтра с утра я скажу, что передумал, то будет уже поздно. Скорее всего они силой посадят меня в машину, вывезут из города и убьют. Курс на мою ликвидацию взят окончательно и бесповоротно. Так я размышлял.
Но как сбежать? Куда бежать? Это было немыслимо!…
И здесь, дорогие читатели, я должен сделать маленькое, но очень откровенное признание. Я надеюсь, что никто не осудит меня и не настроится против моей персоны, тем более, что безымянный палец на моей левой руке все еще свободен: в Москве у меня
Ее звали (и, конечно же, зовут) Жаннет. Она француженка, сотрудница агентства Франс-пресс. Я бы никогда не втравил ее в эту историю, не зная, что буквально в тот день, когда мне предстояла смертельная поездка, она должна была покинуть Россию — ее рабочая командировка закончилась.
У нас с Жаннет с первой встречи возник свой птичий язык, с помощью которого мы общались в ресторанах, на улицах и по телефону, чтобы МНБ не догадалось о чем мы говорим. Это было несколько фраз — не более того. Одна из них означала: надо срочно увидеться. Приезжай.
Я подошел к телефону, поднял трубку и набрал номер Жаннет. Когда она ответила, я сказал:
— Салют! Москва в снегу!
Именно эта фраза и означал, что ей следует прибыть ко мне. Конечно мы оба понимали, что во многом этот шифр не имеет никакого смысла, так как внизу меня постоянно караулил серокостюмник Михаил. Да и у Жаннет был свой пастушок с погонами. И все же, иногда таким образом нам удавалось выгадать хотя бы несколько минут, чтобы побыть вдвоем и обменяться информацией или передать друг другу записки: иной раз наши сторожа не успевали реагировать моментально и появлялись с некоторым опозданием.
Я молил всех богов, чтобы и в этот раз получилось именно так. И боги меня услышали. Я клянусь, что когда вернусь в Лондон, первым делом зайду в Собор святого Патрика и помолюсь.
Когда раздался стук в дверь, я как ошпаренный вскочил с дивана и бросился открывать. Жаннет стояла одна.
— Твой Миша прикорнул, — сообщила она. — У нас есть пара секунд, пока ему не сообщили, что я пришла.
— Жаннет, — взмолился я, — мне нужна твоя помощь! Ты не обязана, но я прошу тебя! Меня хотят убить!
Как можно быстрее я изложил суть дела. Едва я закончил, из-за угла появился заспанный Михаил. Это было уже не важно. Мы договорились с Жаннет о совместных действиях.
Побег был назначен на вечер.
К девяти часам Жаннет снова появилась в моей гостинице. Но на этот раз она не стала стрелой пролетать мимо офицера, а наоборот, направилась прямиком к нему. Счет шел на секунды. У гостиницы ее ждала машина с посольскими, куда она должна была сразу же заскочить и умчаться в сторону французского посольства.
Да! Уважаемые читатели! Здесь я должен сделать еще одну важную ремарку. Наверняка самые пытливые из вас уже задались вопросом: а зачем было нужно все так усложнять? Почему нельзя было сразу после разговора с теми офицерами направиться в британское посольство и больше не выходить оттуда?
Разумеется, это был бы идеальный выход из положения. Но! Как только те двое покинули меня, я схватился за телефон и набрал номер посольства. Гудков не было. Я попробовал еще несколько раз — результат был тем же. Мою линию отключили от нашего посольства!