Волки в погонах
Шрифт:
«Нива», растерянно порыскав из стороны в сторону, втиснулась в узкий промежуток между автомобилями несколькими метрами дальше. Чтобы стартовать оттуда, ей потребовалось бы для начала дать задний ход.
Как только Громов выбрался из машины, оба седока «Нивы» последовали его примеру. Молодые лица, ладные фигуры. Одеты они были в штатское, но это уже не могло ввести Громова в заблуждение. Будь на нем головной убор, он бы не удержался от того, чтобы насмешливо отдать честь своим преследователям. А так просто приветливо помахал ручкой: знаю, мол, помню и ненавижу.
Дожидаться ответного жеста было бессмысленно,
Он-то и последовал за Громовым на рынок, оставив напарника присматривать за транспортом. В принципе, оторваться от него здесь не составило бы большого труда, но Громов не собирался тратить время на игру в кошки-мышки.
Скоплению народа на рынке было далеко до вавилонского столпотворения, хотя и здесь мешанина наречий звучала достаточно причудливо. В основном, все коверкали русский язык – кто на украинский лад, кто на кавказский, кто вообще предпочитал птичью манеру китайцев или вьетнамцев.
Человеческие потоки безостановочно текли по узким проходам между рядами. Переходили из рук в руки деньги, бегло выяснялись отношения, сталкивались плечи, локти, зады. Самые темпераментные мужчины успевали поиметь вприглядку хорошеньких женщин, но те возбуждались лишь при виде густой сметаны, свежей зелени или копченой рыбы, аромат которой перебивал любые запахи в радиусе нескольких метров.
Глазея по сторонам, Громов неспешно продвигался вперед, ощущая кожей близкое присутствие своего провожатого. Тот заходил то слева, то справа, давая понять, что теперь никуда не денется ни он сам, ни преследуемый им Громов. Если бы не тяжеловесная походка парня, его можно было бы сравнить с молчаливой смертью, таскающейся по пятам за облюбованной жертвой.
Громов ускорил шаги. Его не интересовали ни россыпи цитрусовых плодов, ни гроздья бананов, ни отполированные до блеска заморские яблоки, смахивающие на восковые муляжи. Цель его похода обнаружилась на сравнительно просторном пятачке, где прямо из открытых фургонов грузовиков торговали бытовой химией, зубной пастой, шампунями и прочей едко пахнущей ерундой.
Еще несколько лет назад русские люди и мечтать не могли о том, чтобы в свободной продаже имелись десятки видов туалетной бумаги, россыпи стирального порошка, целые коллекции всевозможных дезодорантов и аэрозолей для травли насекомых. К изобилию народ приучился быстро. Сложнее оказалось свыкнуться с тем, что из-за покупки лишней упаковки спичек может не хватить денег на давно перегоревшую лампочку. Или так: ты все же приобретаешь лампочку, а потом уже вспоминаешь, что в первую очередь следовало обзавестись предохранителем для электросчетчика. И когда покупатели отходили от очередного прилавка, многие из них машинально запечатлевали в памяти все то, что им хотелось бы унести с собой.
Прогулявшись по площадке, Громов остановил свой выбор на фуре, доверху набитой лакокрасочными изделиями.
– Мне нужна нитроэмаль в баллончике с пульверизатором, – сказал Громов склонившемуся над ним юноше. – Такая, чтобы высыхала моментально.
– Немецкая, финская, китайская? Цвет? Емкость?
– Емкость значения не имеет, а цвет… – Вспомнив одного знакомого художника, который говорил, что даже в самый пасмурный день нужно уметь видеть солнечный цвет, Громов сделал выбор: – Желтый. Как можно более яркий… Погоди, – остановил он метнувшегося в глубь фургона юношу. – Я хочу баллончик с максимально большой площадью распыления.
– Есть специальная автомобильная краска, – нетерпеливо сообщил юноша. – Раз пшикнул – половину тачки покрасил.
– Годится, – кивнул Громов и, когда продавец поспешил за товаром, вопросительно взглянул на своего соглядатая, перетаптывающегося рядом.
– Надеюсь, ты не против желтого цвета, м-м? Он тебя не нервирует?
Парень – руки в брюки, глаза в небо – не удостоил Громова ответом. Невозможность немедленно разрядить в объект хотя бы половину обоймы угнетала его, преисполняла злобой и раздражением.
При большом желании можно было уложить его одним точным ударом прямо на месте. Возможно, парень даже не успел бы вытащить руки из карманов и отвести взгляд от низких облаков, которые его так интересовали. Но Громов не любил оказываться в центре внимания и к популярности среди сограждан не стремился. Поэтому, расплатившись за баллон краски, он зашагал к выходу с рынка.
– Может, по пиву? – дружелюбно предложил он соглядатаю, когда очутился перед целой батареей всевозможных бутылок. – Познакомимся поближе, поговорим… Нет? Не желаешь? Что же мне за нелюдим такой надутый попался!
Сокрушенно вздохнув, Громов, уже не оборачиваясь на парня в широких штанах, вышел из ворот и, протолкавшись через людской водоворот, который был здесь особенно бурным и хаотичным, направился к стоянке.
Пока он оплачивал выписанную ему квитанцию, преследователи успели воссоединиться и теперь, опершись с обеих сторон на голубую крышу своей «Нивы», сверлили Громова угрюмыми взглядами.
– Как дети малые, честное слово, – пробормотал он.
Надо полагать, один из парней умел читать по губам или же обладал необычайно острым слухом. В ответ на реплику он ощерился и многозначительно похлопал ладонью по своему пакету с автоматом: я давно вырос, дядя, и экипирован соответствующим образом – по-взрослому.