"Волкодав". Компиляция. Книги 1-6

Семёнова Мария Васильевна

– Ступайте.

Братья исчезли.

– Ну, парень!.. – Крут не знал, сердиться или смеяться. Поскрёб пятернёй в бороде и продолжал: – Ты с теми двоими словом не перемолвился, а уж я-то вас, веннов, знаю. Значит, прикидываешь, не доведёт ли судьба насмерть рубиться!.. Почему?

– Потому, что они лгали, – сказал Волкодав. – Они давно знают друг друга. А тот бой был подставным. Таким людям у меня веры нет…

И тем, кто таких людей сестре в телохранители сватает, добавил он про себя.

– А не на собственный хвост оглядываешься? – хмыкнул боярин. – С чего взял-то?..

Волкодав усмехнулся:

–

Я зверь травленый, воевода, вот и оглядываюсь… Когда они бились, Плишка угадывал удары, которые нельзя угадать. А потом не заметил самого простого, которым нарлак его и свалил…

Крут, презирая деревянные мечи, вытащил из ножен свой боевой и потребовал:

– Покажи!

Волкодав показал. Ему не удалось коснуться боярина, но дело было не в том.

– Ты ловишь их, как я тогда, – сказал он Правому. – А Плишка защищался, будто заранее знал.

Боярин опустил меч и спросил:

– Сколько тебе лет?

– Двадцать три.

– А сражаешься сколько?

– Четыре…

– А я – с четырёх, – с мальчишеской досадой заявил Крут. – В тот год твой отец, не знаю, родился ли! Почему ты сразу увидел то, что я понял только теперь?

Волкодав сказал:

– Наверное, ты всё с честными воинами дело имел, воевода. Не как я, с висельниками.

Следующий день выдался тёплым и солнечным. Молодая кнесинка решила покататься на лошади и велела Волкодаву собираться:

– Поедешь со мной.

Боярин Крут подозвал кого-то из витязей помоложе и начал распоряжаться, приказывая седлать коней для десятка молодцов, но Елень Глуздовна остановила его:

– Только телохранитель, больше никого не надо.

– Как так?.. – всплеснул руками старый храбрец. – А худых людей, неровен час, повстречаешь?..

Кнесинка, взбегавшая на крыльцо одеваться, смерила его взглядом:

– Тот раз твои десять молодцов меня защитили? Или он один?..

И скрылась за дверью, и боярин, не имея возможности оттрепать её, как надлежало бы, за ухо, выплеснул раздражение на Волкодава:

– Ну, венн…

Волкодав посмотрел ему в глаза и ответил:

– Я тоже считаю, воевода, что десяток воинов был бы надёжней. Но раз госпожа сказала, значит, быть по сему. А наше с тобой дело – проследить, чтобы никто её не обидел…

Братья Лихие с завистью смотрели в спину Волкодаву, выезжавшему с кнесинкой за ворота. Они понимали, что им эта честь будет доверена ещё очень нескоро.

Серко выгибал могучую шею, размеренно бухая подкованными копытами в деревянную мостовую. Если бы кто ни попадя носился по городу вскачь, мастера-мостники навряд ли поспевали бы перестилать разбитые горбыли, а горожане вконец разорились бы, собирая деньги на починку улиц под своими заборами. Оттого в городе исстари воспрещено было пускать лошадей вскачь всем, кроме витязей и спешных гонцов. Волкодав видел, как разлетались щепки из-под копыт, когда Лучезар нёсся со свитой. Кнесинка, уважая прадедовское установление, ехала шагом.

Добрые галирадцы приветствовали свою государыню, кланялись ей, отступали с дороги, махали вслед. Перепадало внимания и Волкодаву. Ему некогда было вежливо кланяться в ответ, как это делала кнесинка. И даже думать о том, как вот эти люди совсем недавно с ухмылкой оглядывались на него, шедшего заказывать ножны. Он сидел в седле, точно кот перед мышиной норой, и на

плечах под кожаным чехлом тихонько поскрипывала кольчуга, а у седла висел в налучи снаряжённый лук. Волкодав озирал уличный люд, держа руки у поясного ремня. Руки непроизвольно дёрнулись, когда наперерез кнесинке устремился юный сын пекаря. Плечи парнишки обвивала широкая перевязь лотка, заваленного вкусно пахнувшим печеньем и пирожками. Кнесинка взяла пирожок и что-то сказала безусому продавцу, кивнув в сторону телохранителя. Парнишка отступил, пропуская серебристую кобылицу, и протянул лоток Волкодаву. Венн взял маленькую булочку с маком и бросил продавцу грошик. Ещё не хватало, угощаться задаром. Мальчик ловко, на лету, подхватил денежку и поспешил прочь, распираемый законной гордостью. Не далее как завтра вся улица сбежится покупать сдобу из печи, из которой сама кнесинка не брезговала отведать!.. Он так и не узнал, что слишком резвое движение навстречу кнесинке вполне могло стоить ему жизни.

Волкодав отщипнул кусочек булочки и дал Мышу.

В середине лета на Галирад, случалось, опускалась влажная удушливая жара, но этот день был совсем не таков. Лёгкий ветер гнал по небу маленькие белые облака. Летучие тени скользили по цветущим лугам, невесомо перебегали полноводную Светынь и спешили вдаль по вершинам лесов, синевших на том берегу. Такие дни сами собой западают в память и потом вспоминаются, точно благословение Богов.

– Куда ты хочешь поехать, госпожа? – спросил Волкодав, когда городские ворота и большак с вереницами гружёных возов остались позади.

– К Туманной Скале! – обернувшись, ответила кнесинка. И пояснила: – Оттуда видно море, острова и весь город. Я давно там не была.

Волкодав поймал себя на том, что любуется ею. Она сидела в седле уверенно и прямо, глаза сверкают, нежные щёки разрумянились от солнца и свежего ветра, маленькие руки крепко держат поводья стремительной кобылицы… Можно представить себе, какова была её мать-воительница. Волкодав покачал головой и сказал:

– Нет, госпожа. Больно далеко, да и место глухое.

Чистый лоб кнесинки от переносья до серебряного венчика перечеркнула морщинка: телохранитель отказывался повиноваться!.. Стало быть, случается и такое. Серые глаза неожиданно разгорелись задором:

– Моя Снежинка быстрей… Поскачу, не догонишь!

Волкодав смотрел на неё без улыбки.

– Может, и быстрей, госпожа, – сказал он наконец.

Кнесинка покосилась на аркан, висевший у него при седле. Она видела, как он его бросает. Она вздохнула:

– Ты, Волкодав, видать, мне жизнь спас для того, чтобы я сама удавилась… Ладно, там дальше на реке славная заводь есть, да и город видать…

Венн кивнул и тронул пятками жеребца.

Место оказалось действительно славное. Травянистую полянку на возвышенном речном берегу окружали могучие старые сосны, разросшиеся на приволье не столько ввысь, сколько в ширину. Да, хорошее место. И вплотную незаметно не подберёшься, и издали не больно-то выстрелишь.

Под берегом, за узкой полоской мелкого песка, лежала просторная заводь, едва тревожимая ветерком. Длинный мыс, по гребню которого в ряд, точно высаженные, стояли одинаковые деревья, отгораживал заводь от стремнины. В тёмном зеркале, отражавшем небесную синеву, лежали белые звёзды водяных лилий. А вдали и правда виднелись гордые сторожевые башни стольного Галирада.