Волкодав
Шрифт:
Люди на плоту ходили как потерянные. Особенно Дунгорм: ночной душегуб, как выяснилось, таился среди его велиморцев. Утром они недосчитались одного воина, далеко не новичка в отряде. Все его знали, все радовались веселым побасенкам, которые он был великий мастер рассказывать.
Все знали и его любимицу ласку. Кое-кто даже начал коситься на Волкодава. Но потом стали вспоминать пропавшего и вспомнили, что близкой дружбы, как бывает у воинов, с ним никто не водил. Никто не был с ним в бане: он всегда мылся один, объясняя это обычаем своего народа. А у ласки было страшноватое обыкновение ночью бегать по телам спящих,
– Кому теперь доверять?.. – спрашивал Дунгорм, и голос его дрожал. Двуличие воина, которого он не первый год знал, потрясло благородного нарлака больше угрозы гибели. Даже больше, чем страшное испытание у Препоны, когда его собирались разорвать лошадьми.
Посовещавшись, велиморцы удалились в конец плота. Там они стали по очереди раздеваться догола. Товарищи осматривали скинувшего одежду от макушки до пят, разыскивая на теле тайный Знак Огня, вывернутый наизнанку. Ни у кого ничего не нашли.
Волкодав некоторое время хмуро бродил по плоту, потом подошел к воительнице Эртан и попросил ее:
– Ударь меня, пожалуйста, в живот кулаком. Только медленно.
И встал перед ней, для чего-то закрыв глаза. Эртан пожала плечами, кашлянула, и ее кулак плавно устремился вверх и вперед. Кулаки у вельхинки были, понятно, вдвое меньше мужских. Но, как утверждали успевшие их отведать, из-за своей малости они только били вдвое злей и больней. Волкодав, не открывая глаз, повернулся на носках, пропуская руку девушки мимо себя. Левая ладонь догнала сжатый кулак Эртан и обхватила его. Волкодав отшагнул в сторону и повернул пойманное запястье к себе.
– Ах ты..! – восхитилась предводительница, изворачиваясь и падая на колено. – Это опять твое… как там называл?
– Кан-киро, – напомнил Волкодав. – Да правит миром любовь.
– Такой любви… хм! – проворчала Эртан. Она казалась венну самим воплощением женственности. Такими его народ видел своих Богинь. Женская мощь и женская нежность. Грозная удаль и влекущая красота.
– Не торопился бы ты, – посоветовала Эртан. – Поправься сперва. Волкодав ответил:
– Станет он ждать, пока я поправлюсь.
– Он, это кто? – спросила воительница. Волкодав прямо посмотрел ей в глаза и сказал:
– Лучезар. Кому еще.
– Ты думаешь, он тебя?..
– Может, и нет, – вздохнул венн. – Но надо же знать, на что я нынче гожусь.
Эртан нахмурилась. Волкодав знал: она была не болтлива. Она только спросила:
– А глаза жмурил зачем?
Венн пожал плечами, вернее, одним левым плечом, потому что правым шевелить было больно.
– Это так, – сказал он. – Просто на случай, если вдруг ослепну, как Декша. Меня с моей разбойничьей рожей в тестомесы вряд ли возьмут.
В ту ночь, в глухой час, мимо плотов пронеслись развалины Людоедова замка. Еще через несколько суток снег по берегам стал пропадать, а в воздухе повеяло морем. И вот на рассвете по левую руку ненадолго открылась знакомая заводь, а за нею, над бережком, – поляна посреди соснового леса. Здесь невозвратным солнечным летом кнесинка училась себя защищать. Нынче день занимался мглистый и пасмурный, и прошло еще немалое время, прежде чем впереди замаячили деревянные башни стольного Галирада.
Кнес Глузд Несмеянович, сопровождаемый боярами и народом, сам вышел встречать бесславно вернувшееся посольство. Светынь возле устья разливалась чуть не на полторы версты и текла неспешно, величественно. Волкодав видел, как приблизился и встал возле берега передний плот, и кнес обнял соступившего
Тем временем его глаза проворно обшаривали высыпавшую из города толпу. Волкодав пытался рассмотреть знакомые лица, волнуясь и виновато вспоминая, что так и не добрался в берестяной книге до последней страницы. Ему показалось, будто за цепью стражников (зачем, кстати, поставили стражу?..) мелькнули пепельные кудри Тилорна, но тут их плот, гоня перед собой небольшую волну, со скрипом и шорохом наехал на песчаную прибрежную отмель. Воины уже крепко держали коней под уздцы: те, стосковавшиеся по надежной привычной земле, ржали и готовы были выпрыгивать на сушу безо всякого порядка и чина, хозяевам на посрамление.
Вначале, как подобало знатному воину, на берег сошел со своими велиморцами Дунгорм. Потом ступили на знакомый обледенелый песок ратники. Волкодав высадился с плота одним из последних. Едва он успел поставить ногу на сухое, прозвучал голос кнеса, обращавшегося к Лучезару, и венн вздрогнул: говорили о нем.
– Как вышло, что ты привез мерзавца не в цепях? – громко, чтобы знал народ, спрашивал государь Глузд. Его простертая рука с вытянутым пальцем указывала на Волкодава.
Первой мыслью венна была мгновенная мысль о мече, висевшем за спиной. Он по-прежнему носил «ремешок добрых намерений» распущенным. Благо деревянную бирку со знаком дозволения кнесинки у него еще не отняли. Даваться в цепи Волкодав не собирался ни при каких обстоятельствах. Пускай лучше убьют. Следующая его мысль была о Тилорне и остальных. Что будет с ними, если…
Стражники, возглавляемые Бравлином, неохотно двинулись к нему, замыкая круг. Они-то знали, что без боевых рукавиц его не возьмешь.
– Эй, эй, вы там, не очень! – решительно вмешалась Эртан. Стражники с большим облегчением остановились, удивленно разглядывая красавицу вельхинку в старшинском, почетном, сияющем золотыми бляхами поясе. А Эртан, сильной рукой отодвинув кого-то из них в сторонку, подошла к Волкодаву и встала с ним рядом, и за ней подтянулись ратники, двадцать шесть бывалых мужчин, сами почти все – бывшая галирадская стража. – Добро тебе государь Глузд Несмеянович, много лет жить и править на земле твоих предков! – отчетливо и звонко разнесся голос Эртан. – У нас чтут твою правду вождя и знают, что ты никогда не велишь наказывать человека, не разобравшись как следует! Ты и твоя дочь – воистину справедливые судьи!
– Кто такова?.. – углом рта, в четверть голоса спросил ближников кнес.
– Девка драчливая из Ключинки, никто замуж не берет, так она к нам пристала, – презрительно скривил губы Лучезар. – С венном спит, говорят.
Крут, стоявший справа от вождя, прогудел громче, чем следовало:
– Это Эртан, дочь Мохты Быстрых Ног и внучка славного Киарана Путешественника. Она была с тобой у Трех Холмов и похоронила там жениха.
– Вот как, – пробормотал кнес, присматриваясь к воительнице. И спросил с хмурой горечью, но уже без былой грозы в голосе: – Мне вас что, всех в поруб сажать?..