Волкодав
Шрифт:
Женщины мудрее мужчин, думал он, глядя в спину невесте, идущей к своему жениху. Женщина не станет задирать гостя и допытываться, в какой такой пьяной драке ему распороли лицо, если он не сподобился хоробрствоватъ у Трех Холмов…
Еще он видел, как смотрел Кетарн на подходившую к нему Ане, и как раздражение таяло и сползало с его липа, изгоняемое неудержимой улыбкой.
В самый разгар пира четверо здоровенных молодцов втащили снаружи огромное деревянное блюдо. На блюде покоился кабан, целиком зажаренный над углями. Вельхи считали вепревину пищей мужественных героев, главным и самым лакомым кушаньем, достойным
Блюдо торжественно поставили перед кнесинкой и вручили ей большой, старинного вида, начищенный бронзовый нож. Пускай бан-риона по справедливости разделит вепря и сама вручит первую долю – сочный ломоть окорока – лучшему из героев, сидящих здесь на пиру.
На взгляд Волкодава, не требовалось провидческого дара, чтобы определить этого лучшего из лучших сразу и без ошибки. Кто был нынче первым парнем в Ключинке, кого так и распирала буйная удаль, кто из кожи вон лез, доказывая свое мужество себе и другим?..
Кнесинка о чем-то тихо спросила Кесана рига, тот так же тихо ответил. Елень Глуздовна ловко выкроила из дымящейся туши драгоценный кусок и высоко подняла его, проткнув ножом:
– Верно ли, что не найдется здесь никого, чья правда духа сравнялась бы с правдой Кетарна, сына Кесана и Горрах?
Половина ключинских вельхов сейчас же взвилась на ноги с воплем:
– Не найдется!
Другая половина приподняла крышу дружным ревом:
– Найдется!
Наступал долгожданный миг, начиналась излюбленная потеха – сравнение мужей. Состязание, которое до следующего праздника будет у всех на устах. Сто лет назад сравнение мужей заканчивалось, бывало, и кровью. Теперь люди поумнели и ограничивались словесной перепалкой, а если доходило до потасовок, так только на кулаках.
Ревнивые парни и молодые мужчины принялись наперебой вспоминать Кетарну всякие недостатки и прегрешения, делавшие его, по мнению спорщиков, недостойным первого куска из рук бан-рионы. Друзья Кетарна и сам он усаживали хулителей на место, одного за другим срезая смешными и ядовитыми замечаниями.
– Не тебе порочить Кетарна: все видели, как на тебя жена тряпкой замахивалась!
– Не тебе разевать рот на первый кусок, ты на празднике Коней в бочонке с пивом топился… Недовольные не сдавались:
– От тебя, Кетарн, с самого рождения не было проку, – поднялся светлоусый, очень похожий на Ане воин с мускулистыми руками, обвитыми синими лентами татуировки. – Не помнишь небось, как перевернул на себя котелок с кипятком и твоя почтенная мать носила тебя в хлев – сажать в свежий коровий навоз? Ты, по-моему, так еще и не отмылся как следует с того разу…
– Спроси у своей сестры, Ферадах! Только ли зад он тогда ошпарил или, может, еще что-нибудь? – со смехом подал голос сидевший подле него.
Ферадах. Брат девчонки, отметил про себя Волкодав. Рыжеволосая Ане вновь покраснела и спрятала в ладонях вспыхнувшие щеки. За ее жениха заступилась чернокудрая Эртан, та самая, что выиграла скачку колесниц:
– Уж ты-то помолчал бы, Ферадах! Не тебе порочить смелого мужа, который и тогда уже, говорят, не пикнул, пока ему лечили ожоги. Зато ты, как рассказывал мне твой досточтимый отец, мальчиком боялся подойти к малине, потому что рядом
Когда начался дележ кабана, Волкодав насторожил уши: не взялся бы норовистый народ трясти кулаками, не пришлось бы оборонять кнесинку от слишком буйного веселья хозяев. Однако вельхи, и ключинские, и соседи, чувствовалось, любили сына старейшины. И не столько охаивали его, сколько давали возможность себя показать. Волкодав видел, как вертели головами Лихослав и Лихобор. Отрокам нравилась шумная вельхская забава, жаль только, оба молодца были здесь пришлыми и поучаствовать при всем желании не могли. Заметив взгляд наставника, близнецы перестали глазеть и вспомнили, что они при деле.
Вельхи перекрикивали друг друга, словно стая галок перед закатом. Однако слух Волкодава обладал одной полезной особенностью: среди любого гама венн способен был распознать слабенький шорох, уловить слово, произнесенное вполголоса.
Елень Глуздовна как раз наклонилась подогреть надетый на нож кусок над углями жаровни, когда Лучезар повернулся к Кесану, с которым рядом сидел, и спросил:
– Значит, старейшина, скоро женишь младшего сына?
– Твоя правда, воевода, женю, – с достоинством отозвался риг, но Волкодаву вновь послышалась в его голосе некая настороженность.
– А что, хороша ли невеста? – гладя усы, поинтересовался боярин, и тут-то венн понял причину сдержанности Кесана, и сердце у него екнуло. О женолюбии Лучезара он был наслышан более чем довольно.
– Сыну нравится, а другому кому, может, и нехороша, – совсем уже неохотно отозвался старейшина.
Неужели, ахнул про себя Волкодав, у Лучезара хватит ума ради пустой короткой услады зазвать в гости беду? Ополчить на себя и своего кнеса воинственный, вспыльчивый и гордый народ?..
Он, впрочем, видел, как приверженцы серого порошка отмачивали вещи куда как покруче, для здравомыслящего ума уже вовсе непостижимые.
Перепалка между вельхами тем временем улеглась, и кнесинка вручила сияющему Кетарну пахучий, исходящий густым горячим соком ломоть.
Последующие куски тоже раздавали с поношением и яростным спором. Черноволосая Эртан пожелала участвовать в дележке наравне с парнями и одного из них, препиравшегося до конца, даже вызвала на единоборство.
Как многие здешние женщины, она ходила в просторных штанах, схваченных тесемкой у щиколоток. И в рубахе без рукавов. По мнению Волкодава, эта рубаха очень ей шла. Она до самых плеч открывала нежную кожу, под которой перекатывались твердые, как точеная кость, узлы мышц. Загляденье, а не девка!
Рукопашную затеяли перед самым сиденьем кнесинки, и Волкодав невольно подался вперед. Он-то знал, сколько всякого может тут приключиться случайно и не совсем. Однако, к его облегчению, дело кончилось быстро. Соперник Эртан успел-таки порядочно нализаться и достойного сопротивления оказать не сумел. Девушка опрокинула его на пол одной хорошей затрещиной и, широко улыбаясь, подошла за своей долей почетного угощения.
Когда с кабаном было покончено, гости из болотной деревни засобирались домой. Волкодав поискал глазами Ане и увидел ее с родителями, братом и женихом. Стоило один раз посмотреть на огненную гриву ее отца, колесника Фахтны, чтобы сообразить, в кого она удалась с такими медными волосами.