Волколак
Шрифт:
И глаза Изы были тому лучшим подтверждением.
– Слушай, я не знаю кто этот твой маньяк, но уже люблю его до помутнения рассудка!
– взвизгнула слегка пьяная девушка, кидаясь на меня с объятьями и привлекая много ненужного внимания к нам под мое недовольное бурчание:
– Поверь мне, помутнение рассудка это скромный минимум рядом с этим типом!
Пять часов!
Мы просидели в кафе пять чертовых часов, но он так и не появился!
Отказавшись от такси и запихав в него уже разомлевшую подругу, я шла до дома, готовая
Но чем ближе подходила к своему жилищу, тем тягостнее становилось на сердце, потому что убегали последние минуты, а он так и не появлялся, даже если меня постоянно преследовало ощущение, что он наблюдает за мной.
Всегда.
Каждую минуту.
Пусть и не находится в непосредственной близости и в зоне видимости моих глаз.
Уже на пороге дома я оглянулась в последний раз по сторонам, давая ему последний шанс выйти на свет и показать себя.
– Играешь значит? – шикнула я в темному, выдыхая тяжело и не желая признаваться себе самой, что я была раздавлена и измучена не столько этим долгим вечером в шумном заведении, сколько тем, что мои надежды найти его разрушились.
От этого в груди было тяжело и мрачно, чего я не ожидала, стараясь и сейчас демонстративно расправить плечи и колко посмотрев в небо, где светила полная луна.
– Ну и играй! Я тоже так умею! Вот возьму, и не буду спать сегодня ночью! Слышишь? Не-бу-ду! Пропущу одну часть твоего захватывающего ночного сериала, а ты можешь делать, что хочешь! И завтра же куплю еще одно кольцо, ясно?!
– Дочка, ты по телефону разговариваешь?
Черт!
Что я делаю?
Натянув на губы самую милейшую из возможных улыбок, я успела достать из кармана телефон, помахав им перед мамой, которая куталась в легкую шаль, ожидая меня в дверях дома, и я поспешила забежать по лестницам вверх к ней:
– Конечно, мам. А как же еще?
Мама быстро улыбнулась в ответ, обнимая меня и увлекая за собой сразу на кухню, где удивленно смотрела на то, как вместо позднего ужина, я варю себе целый бидончик крепкого кофе, выливая в давно позабытый отцом и знавший виды термос, с невинной улыбкой пожимая плечами:
– Скоро сессия, пора начинать готовиться. Хочу учить всю ночь, но боюсь, что усну.
Мама только понятливо кивала в ответ, собрав мне с собой в комнату на «ночное обучение» еще и бутербродов.
В общем, к предстоящей ночи я подготовилась основательно и была собой жутко горда, надеясь, что мое ночное наказание за его отсутствие сегодня будет весомым, хотя перед глазами отчетливо видела его хитрые веселые глаза и почти слышала задорный смех, переходящий в урчание.
На самом же деле я не представляла, как смогу найти его в большом городе, элементарно не зная даже имени.
Не рисовать же полицейским его портрет с просьбой отыскать этого человека для моих личных и весьма сомнительных нужд!
На
Первая порция кофе была выпита ровно в полночь, когда я поняла, что мои ресницы становятся тяжелыми, а кровать выглядит волшебной колыбелью жизни.
Но я не сдавалась, включив на телефоне какое-то рок радио и нацепив на себя наушники.
Следующая порция была ровно через час на пару с бутербродом, понимая, что кофе мне не помогает совершенно ничем, словно я пила воду!
Остатки кофе я допивала уже в полудреме, все еще надеясь на чудо и на то, что не усну…
***************************
– Перестань уже ныть, Марьяна! И так эти дни были выматывающими, ты еще никак не успокоишься!
Я закрыла глаза, стараясь сдержаться хотя бы пару минут, но ничего не получалось.
– Он не должен был умереть…
– Умер и точка! – рявкнул брат, пошатываясь от усталости, потому что провел последние две ночи практически без сна и покоя в этом сарае, где сейчас было тепло и влажно. От боли.
Он всегда злился на меня, что бы не происходило вокруг, словно я была сосредоточением всех бед в этом мире, но никогда не отпускал от себя.
Часто кричал и проклинал мое рождение, но когда я плакала, то кидался ко мне, словно безумный, обнимая и укачивая.
Этим он пугал меня с раннего детства, заставляя держаться как можно дальше.
Только как можно было это сделать, когда наши родители погибли, а вслед за ними ушла и бабушка – мой единственный оплот тепла, добра и поддержки, оставляя меня наедине с этим миром, где я всегда считала себя лишней.
– Беда на мою голову! - снова прошипел брат, как обычно заводясь за долю секунды, и сделал порывистый шаг ко мне, словно для того, чтобы ударить, но покачнулся и резко вышел, хлопнув едва державшейся дверью.
Мне было жаль его.
Жизнь ни к кому не была доброй, но его замучила так, что в свои тридцать с небольшим лет, он выглядел серым и изнеможенным, а в его глазах всегда была необъяснимая злоба….и то, что пугало огнем.
Его жена была такой же глубоко несчастной женщиной, потеряв всякую тягу к жизни еще много лет назад, и жила подобно тени в доме, которая готовила, убирала и спала, но не больше.
Прожив более десяти лет в браке, у них так и не было детей, и кажется женщина уже ни на что не надеялась, а это было страшнее всего – жить без веры, без надежды, без любви, которых она не видела и от мужа.
И не то, чтобы кто-то в нашем поселении жил бы лучше – половину того, что с большим трудом, потом и кровью удавалось собирать с наших земель, нужно было отдавать князю, чтобы он жил в достатке и защищал границы от набегов.
А то, что оставалось на семью, никогда не хватало.