Волколак
Шрифт:
Он был весь совершенно черный, словно высеченный из единого камня, и оказался на удивление легким, когда я взяла его, засомневавшись лишь на секунду о том, что делаю.
Но жизнь теленка и коровы, которая притихла и теперь дышала, хоть и тяжело, но на удивление ровно, были превыше всего, когда я быстро отрезала прядь волос сразу у шеи, чтобы брат не смог заметить и этого, протягивая ее мужчине, что все время наблюдал пристально и все так же горячо, словно пытался вобрать в себя каждый мой жест и мысль.
Я отдала ее, молча положив в его
– Надрежь лезвием указательный и средний палец.
– Зачем? - выдохнула я, затрепетав ресницами, оттого, что не хотела делать этого и снова ощущитла, как он пробирается в мои глаза, высматривая душу и все, что творилось в ней.
– Так нужно.
– Это должна сделать именно я?
– Да.
Я тяжело сглотнула, бледнея, и глядя на его большую, но изящную ладонь и длинные сильные пальцы, замечая множество шрамов, словно я была не первая, кто резал их бесчисленное количество раз, оставляя следы.
– Что не так, девочка?
– Я не хочу причинять вам боль…
Его черные ресницы медленно опустились, а затем вдруг порхнули, открывая взгляд, который пронзил насквозь своей молнией, оставляя в моем теле кусающие разряды, от которых хотелось застонать, пряча лицо на его широком плече.
Мысли, посетившие мою голову, были настолько шальными и неожиданными, что я увидела, как дрожит моя рука лишь потому, как завибрировал кончик черного лезвия ножа.
Мужчина молчал какое-то время, заставляя занервничать еще сильнее, и продолжал смотреть в мои глаза, не моргая и почти не дыша, пока не проговорил приглушенно:
– Боль очень относительное понятие. Никто не сможет причинить нам боли, пока мы сами не захотим этого, - усмехнувшись, он добавил, выгибая брови, и глядя теперь задорно, хоть и лукаво:
– Особенно таким, как я. Не нужно бояться. Быстрее сделаешь, быстрее закончим со всем этим.
И все таки я даже подумать не могла, настолько это тяжело морально вот так заставлять себя наносить вред другому человеку.
Даже если вероятней всего он вовсе не был человеком.
Острие ножа было тонким и острым, и стоило только коснуться пальцев колдуна, как на коже появилась кровь, заструившись тонкими алыми струйками.
Я старалась не слушать, что именно он шептал, склонившись над телом теленка, и рисуя собственной кровью символы на его мордочке, а затем по всему позвоночнику, потому что понимала, что это какой-то очень древний, жуткий язык, в каждом звуке которого спрятана большая сила и тайна, не подвластная простым смертным.
Я ждала чуда, потому что верила ему, и чувствовала силу этого мужчины с первой встречи, но когда теленок вдруг дернулся и сделал первый шумный вздох, словно ему давалось это с трудом, то почувствовала,
Замерев и едва дыша, с огромным трепетом и радостью я смотрела на то, как корова обнюхивает своего малыша, принявшись лизать его, пока теленок открывал глаза, дыша все так же тяжело и хрипло.
– Сразу не окрепнет, - отозвался колдун, снова садясь рядом со мной, и упираясь спиной в балку за собой, что держала крышу, - Несколько недель не сможет сам вставать, но больше ничего страшного не случится. Только знай, что его жизнь отдана авансом и придет день, когда он заберет другую жизнь.
– Что это значит?
– В мире свой порядок вещей. И в жизни и в смерти есть своя гармония, которую нельзя нарушать. Если же она нарушается, то гармония забирает то, что ей положено, заполняя дыры. Сейчас я забрал душу, которая здесь быть не должна, оставив пустое место. Если гармония не заполнит эту пустоту, то даст место разрушительному хаосу. Поэтому сегодня, завтра, через пару месяцев, лет или десятилетий, но пустующее место заполнится другой душой. Теленок вырастет, окрепнем, станет быком и затопчет кого-то из селян, возвращая долг за свою душу. Таков закон.
Я тяжело сглотнула, глядя на малыша, который сейчас был такой хрупкий, прекрасный и беззащитный, с трудом веря в слова колдуна, но где-то в глубине души понимала, что он говорит правду.
– Больше не будешь плакать, - добавил он, откидываясь назад сильнее и вытягивая свои длинные стройные ноги, чтобы сесть удобнее, когда рубашка на его груди распахнулась, показывая очертания мощной груди и черные рисунки, какие были на руках, а он добавил приглушенно и хрипло, - Иди ко мне. Желание за желание.
Ну вот и пришло время отдавать свой долг.
– А волосы?
– пробормотала я, скованно поднимаясь со своего места, и отводя глаза от коровы, которая словно ожила вместе со своим малышом. Я была не в состоянии смотреть в лицо этого мужчины, потому что ощущала собственной кожей, как он смотрит на меня.
– Твой небольшой подарок мне.
– Это не честно.
Он снова рассмеялся, только в этот раз чувственно и приглушенно, протягивая руку в приглашающем жесте и ожидая от меня повиновения.
Я остановилась рядом с ним, не понимая, что делать дальше и ахнула, когда он резко потянул меня за руку вниз, подхватывая ладонями и усаживая на свои бедра так, что теперь мы сидели лицом к лицу, и я ощущала не только жар его кожи, аромат дыхания и запах тела, но и возбуждение.
– Что я еще могу отдать вам?
– прошептала я, замирая и покрываясь мурашками, оттого, как он подался вперед, склоняя голову и едва касаясь моих губ своими, выдохнул:
– Всю себя…
***********************