Вольная Русь. Гетман из будущего
Шрифт:
Аркадий потом не раз вспоминал этот эпизод. Одно дело – статистика, с сотнями тысяч смертей, и совсем другое – гибель на твоих глазах существа, взывающего к тебе о помощи. Он пришел к выводу, что, судя по дорогой одежде, ставшая женой не последнего в Стамбуле человека и, возможно, нашедшая свое женское счастье, бывшая пленница потеряла супруга и защитника незадолго до своей смерти. Как бы не в той самой ночной битве или в результате эпидемии. Поняв, что преодолеть длинную дорогу с пацаном в руках ей не по силам, она и решилась рискнуть, обратиться за помощью к бывшим одноплеменникам. Жалко несчастную, ни в чем не виноватую женщину было до слез, но, как ни крутил в голове попаданец ситуацию, другого, не фатального для женщины с сыном выхода не нашел.
Для турок
25
Азраил – ангел смерти.
В Малую Русь чума в этом году все-таки пожаловала. Правда, не с юга, Москалю-чародею эту опасность удалось предотвратить, а с севера, из Прибалтики, где московские войска вели ожесточенные бои со шведами и подцепили у них эту страшную болезнь. Впрочем, благодаря решительным (до стрельбы на поражение) антиэпидемическим мероприятиям, урон оказался умеренным – всего несколько десятков тысяч человек. Русь Великая пострадала куда сильнее, что существенно снизило ее давление на вражеские крепости.
Войска гетмана вошли в Царьград, на много лет превратившийся из великой столицы в пограничную крепость, уже зимой, в холода, предварительно спалив все бедняцкие кварталы. Но прекрасная бухта в таком удобном месте не могла не сказаться на дальнейшей судьбе вновь сменившего название города. Он быстро начал подниматься как город транзитной торговли.
Эпилог
Вернувшись на Родину, Аркадий узнал, что на ней бушуют сразу три эпидемии: чумы на северо-востоке, оспы на западе и дизентерии на юге. Подумав, решил никуда не выезжать, а давать ценные указания из столицы. С оспой боролись гетманские вой-ска, уже привитые от этой болезни (до всеобщей прививки всего населения было еще очень далеко), с дизентерией – местные власти, получившие подробные инструкции. Вместо тушения «пожаров эпидемий» занялся их предотвращением – составлением подробнейших наставлений как для медиков, так и для чиновников.
Естественно, инструкции и указания сами по себе не действовали, приходилось прикладывать неимоверные усилия, чтоб хоть часть жизненно важных советов воплощалась в жизнь. Здорово помогали жутковатая слава колдуна и всем известная дружба с гетманом. Пусть из страха, но многие чиновники игнорировать предписания такого человека опасались.
Москаль-чародей организовал в Чигирине годичные медицинские курсы, позже преобразованные в первый в мире медицинско-аптекарский институт, сам преподавал там. Вот молодежь, закончившая это учреждение, и произвела санитарно-медицинскую революцию в стране. Сильно переживавший из-за высокой смертности среди рожавших женщин и младенцев попаданец просто не представлял, насколько по этим показателям Вольная Русь благополучнее других стран мира. Уравнявшись к середине сороковых годов по численности населения с Польшей, к шестидесятым годам одна гетманщина опережала западных соседей как бы не вдвое.
Кроме парубков и знахарей на курсах стало модным обучаться пани и паненкам из «хороших» семей – супруга Аркадия смогла убедить нескольких товарок. Учились они не для работы, конечно, а для приобретения знаний
Правда, немалую часть прироста населения, хоть и заметно меньше половины, составили завезенные сюда рабы. Египтяне, негры, индусы, мальгаши, малайцы… очень многие из них гибли от непривычного климата и тяжелой работы, но многие выживали, расцвечивая города разнообразием цвета кожи и черт лиц. Где-то в пятидесятых Аркадий заметил неприятную тенденцию по превращению их в людей второго сорта. Единственное, что ему удалось сделать – организовать несколько выступлений высших иерархов церкви о равенстве ВСЕХ людей перед Всевышним, а несколько позже инициировать прием в семинарию нескольких темнокожих абитуриентов.
Еще одной крупной неприятной новостью оказалось известие, что принявших православие рабов теперь не отпускают на волю в связи с запретом на закрепощение-порабощение православных в стране. Настояла старшина, имевшая множество дармовых работников, на такой поправке – десятилетней проверке на искренность при обращении в «истинную» веру. Понимая значимость экономических интересов власть предержащих, спорить по этому поводу не стал. Смешно, но, откровенно недолюбливая ислам, позавидовал его положению, что принявших эту веру в мусульманских странах от рабства освобождали. Сосредоточил свои усилия на развитии науки и образования, делая упор на медицину и санитарию.
Его работы по физике, медицине, химии (бессовестно слямзенные у великих ученых его старого мира) были переведены на многие языки и возбудили резкое неприятие у ученых середины семнадцатого века. Однако некоторые – из-за бесспорности и легкой проверяемости – вызвали в научной среде фурор, поставив его в число знаменитейших ученых своего времени. Иногда от похвал учености многоуважаемого Москаля-чародея его бросало в краску, но «взявшись за гуж, не говори, что не дюж» – слава, пусть и краденая, помогала привлечь в страну светлые головы, которые уже потом здесь – по наводкам попаданца – сами совершали открытия.
Инициировал реформу налогообложения и роста чиновничьих зарплат с оговоркой о запрете их привязки к каким-либо местностям и регулярной смене мест службы – во избежание ползучей прихватизации. С крестьян стали брать более трети дохода, но при выросшей цене на хлеб землепашество делало старательных гречкосеев весьма состоятельными, по европейским меркам, людьми. Аркадий как-то, проезжая мимо какого-то небольшого поместья, был шокирован сюрреалистичностью открывшейся картины. Негры в брылях и негритянки в очипках (головных платках), в типично хохляцкой одежде, собирают пшеницу под присмотром гордого кавказского джигита в черкеске, гарцующего рядом на коне. Хлеб в Европе пользовался большим спросом, чернозем давал большие урожаи, паны, новые и старые, не могли не поучаствовать в извлечении из этого факта прибылей. Пусть не закабаляя своих гречкосеев, чему пока активно противился Хмель, так эксплуатируя рабов, поставляемых Нильской Сечью.
Богдана сильно впечатлил рассказ попаданца о судьбе родных и его собственного тела после смерти. Неоднократно они вдвоем, без чужих ушей, обсуждали проблемы построения правильного государственного устройства в Вольной Руси. Аркадий рассказывал об истории стран с разным государственным устройством. И, вспомнив родительские посиделки с друзьями на кухне, о демократии (с неизбежным приходом к приставке «псевдо» перед определением) с подробным описанием, к чему это привело в России и Украине. И, пообщавшись немало на имперских форумах, об абсолютизме с опасностями оного. Об олигархиях типа венецианской или диктатурах, подобных его собственной, ему рассказывать надобности не было. Осторожно намекнув один раз о возможности присоединиться к родственному по языку и культуре Московскому государству, понимания у гетмана не встретил и больше эту тему не задевал: владыки без очень сильных побудительных причин от власти отказываться не любят. Нетрудно было догадаться о причинах отправки на Нил Трясилы и Сирка – Хмель избавился от потенциальных конкурентов.