Вольноопределяющийся
Шрифт:
Оставив заплечный мешок с вещами под кроной одного из деревьев разбитого неподалеку от дворца парка, вооружился лишь двумя револьверами и парой изъятых у Петера и Франца армейских ножей, изготовленных в германском городе Золинген. Отличная сталь, прекрасно держит заточку. Если бы я не был способен контролировать рост волос на теле, в качестве бритвы использовал бы один из этих клинков, ну или оба поочередно.
Насколько мне известно, пленные русские офицеры содержатся под круглосуточной охраной в левом крыле здания.
Проникнуть внутрь дворца не составило ни малейших трудностей, даже убивать никого не пришлось. Часовой
Далее на повестке посещение караульного помещения. Тут все дружно спали, ибо ночь для правоверного мусульманина время еды в Рамадан и спанья в остальное время. Сейчас, насколько мне известно, не месяц обязательного мусульманского поста, выходит, бодрствовать не имеет смысла, даже если положено это делать по уставу.
Трех человек лежавших на кошмах в комнате отдыха бережно придушил. С крючка на стене снял нужный мне ключ и проследовал обратно к двери интересующей меня камеры.
Мой Дар ведуна не подвел, ключ прекрасно подошел к замку. Пара легких щелчков. Дверь распахнулась на густо смазанных жиром петлях практически бесшумно. Камера оказалась довольно ярко освещена тремя развешенными по стенам керосиновыми лампами.
А нехило так живут пленные офицеры. Кровати деревянные в количестве четырех штук с добротными матрасами и постельным бельем. И говном тут не пахнет как в бараке солдатиков. Даже недопитая бутылка вина на столе и недоеденная еда в тарелках. На кроватях четыре тела. Ага, двое моих старых знакомых. Один — лейтенант Новиков «знаток уставов», что когда-то отчитывал меня у входа в офицерскую столовую. Второй — и вовсе мой старинный знакомый, благодаря которому я оказался в армии, боярич Орлов. С удовлетворением отметил, что магические Источники у обоих буквально выгорели. По всей видимости, это случилось во время атаки вражеских чародеев. Поделом, не стоило им выпадать из общей обоймы и тем самым подставлять весь полк. Двое других были мне незнакомы. Сразу видно, что, в отличие от рядовых бойцов, эти от голода не страдают. Перегаром изрядно попахивает, значит, не один пузырь всосали. Суки высокородные! Их подчиненные с голодухи пухнут, а эти тут бухают, в комфортной обстановке.
Я понимаю, гнев мой в отношении пленных офицеров иррационален, от них, в общем-то, ничего не зависит. Посадили в барак — сиди. Поместили в комфортные условия — наслаждайся жизнью. Однако ничего не могу с собой поделать. Злюсь, как детсадовский карапуз на «злую няню», заставляющую ребенка есть невкусную манную кашу.
В камере оказалась еще одна дверь. Открыл, осмотрелся и был несказанно удивлен. Ба! Да у них тут и туалетная комната с унитазом и душевой. У меня аж все тело зачесалось — так захотелось принять душ и хорошенько оттереть кожу мылом и мочалкой. Однако не время и не место. Набрав в легкие побольше воздуха, громко гаркнул как на плацу:
— Господа офицера! Па-а-дъем! — После чего тихонько, чисто для успокоения собственных нервов добавил: — Мать их за ногу, на дворе война, а эти дрыхнут, как ни в чем не бывало, сибариты херовы. Вытаскивай
[1] Сарбаз (Сарваз) (перс. — дословно «рискующий головой»; солдат; рядовой)
Глава 20
Это было весною в зеленеющем мае,
Когда тундра надела свой зеленый наряд.
Мы бежали с тобою, опасаясь погони,
А за нами по шпалам шел легавых отряд…
Слова народные
Ночь, Луна закатилась за горы, окрестности освещает лишь тусклый свет звезд. Температура воздуха около десяти градусов. Цикады в придорожных кустах ведут свои бесконечные разговоры. Легкий ветерок шевелит кроны деревьев и обдувает разгоряченные лица пяти идущих спорым шагом мужчин.
Двоих из четверки освобожденных офицеров я знаю. Остальных даже хорошенько рассмотреть не успел, с ними познакомлюсь позже, сейчас не до взаимных расшаркиваний.
Мое появление было воспринято офицерами с энтузиазмом. Лишь Орлов, возможно, памятуя былые обиды, как-то кисло поморщился. Бывшие пленники быстро оделись и уже через пару минут были готовы к выходу из темницы, захватив с собой лишь теплые одеяла из верблюжьей шерсти. Трофейное оружие, от греха подальше я им не доверил, мало ли какие комплексы образовались в мозгах этих людей, упаси Боже, выйдут на улицу и начнут шмалять по первому встречному персидскому воину. А нам необходимо выбраться из этой задницы по возможности незамеченными.
Вид часового, сидящего у стеночки с повернутой на сто восемьдесят градусов головой весьма впечатлил господ офицеров. Взгляды их брошенные на меня были весьма противоречивы, Орлов смотрел с явно выраженным страхом, даже невольно коснулся рукой когда-то сломанной челюсти, остальные — с уважением, ибо понимали, что свернуть шею человеку задача нетривиальная даже для очень сильного мужчины, к тому же, мертвый страж вовсе не выглядел слабаком.
Нам повезло. Военных патрулей на пути из города мы не встретили, а несколько гражданских при виде внушительной группы взрослых мужчин предпочли шмыгнуть в первый попавшийся закоулок.
Наша пятерка находилась уже на окраине Махмудабада, когда небосвод на востоке сначала осветила яркая вспышка, вскоре до наших ушей достиг приглушенный звук отдаленного взрыва. При этом я отметил весьма интересный эффект — при отражении от окрестных гор акустические волны многократно пересеклись друг с другом, в результате интерференции получилось нечто напоминающее музыкальное произведение, исполненное в басовом ключе. Мои спутники также были впечатлены происходящим.
— Хорошо рвануло! — Восторженно прокомментировал рыжеволосый усатый мужчина на вид лет за сорок. К моему сожалению, жадные до разного рода драгметаллов персияне содрали с офицеров погоны, ордена и прочие регалии, поэтому званий обоих незнакомцев я не знал. У Новикова и Орлова ордена на груди во время боя собственными глазами видел, не сомневаюсь, что и у остальных они имелись. Впрочем, за этих я не переживаю, вернутся мгновенно восстановятся в званиях и наградах.