Волновая функция
Шрифт:
Теперь я оказался в центре, и на меня с ужасом смотрел следующий на очереди.
Дальше была только боль. Воспоминания обо всех пройденных мною мирах, как живых, так и давно забытых.
Но именно в разгаре этого бреда и пришло решение. Я знал, куда мне отправиться дальше.
Часть II
Скиталец. Глава 1. Великий червь
Когда попадаешь в свой старый мир, особенно в тот, в котором бывал множество раз, — узнаешь его сразу. Не по видам вокруг, раньше — еще даже не открыв глаза, уже знаешь, где
В этом мире я был лишь однажды. И глаза можно и не открывать.
Бесполезно.
В мире бесконечного тоннеля, прогрызенного когда-то высокотехнологичной машиной, или низкотехнологичным, но очень упертым кротом, света нет и не предвидится.
Я постарался даже не шевелиться. Во-первых, потому что это был физически тяжело, в моем то состоянии. Во-вторых, потому что, если шагающий, что выдавил меня с орбитальной станции в новый мир, где-то здесь, то я как можно дольше не хотел бы выдавать свое присутствие.
Он же не просто там выбросил меня из того мира. Цель его была проста и понятна, быстро выскочить из плена, а раз у него были силы выкинуть меня из мира, то, почти наверняка, были возможности и последовать за мной.
Я не собирался ему помогать.
Там, в том бреду, на кресте, пришло решение, прыгнуть в мир, который не просто не имел ценности, но главное — в этом мире я не доживу до следующего прыжка. Если только мой наездник не умеет сокращать время между прыжками до нуля.
Верится слабо, но еще мгновения назад я не знал, что кто-то вообще обладает силой ускорять чужой прыжок. Поэтому я лучше полежу тихо. Может быть, умру раньше, чем он успеет что-либо сделать. Не стоит давать ему лишних шансов.
Интересное решение — там, на корабле моего бреда. Интересное, но слишком уж банальное. Да и зачем вся эта вычурность, кресты, голгофа — все это было явными признаками того, что это мой быстро прогрессирующий психоз, а отнюдь не реальность.
Может, мой мозг перестал справляться с ударами реальных смертей, и таким образом защищался во время переходов? Показывая мне смерти, выдуманные им же? Бредовая идея, но чего ждать от загнанного в угол сознания. Вполне может быть и такое.
Даже при этом, как рабочая модель использование шагающих в качестве топлива для кораблей, способных нарушать законы пространства, можно использовать как рабочую гипотезу. Лично я в нее не верю, но вот слегка отколовшаяся и начинающая шевелиться самостоятельно часть моего сознания считала иначе.
Даже из шизофрении можно вытаскивать полезные карты. И паранойю можно поставить на часы, если уж она все равно надоедает — пусть сделает хоть что-то полезное.
Даже психоз может защитить, если выпускать его лишь изредка.
И, кстати, а вот моя уверенность, что все это я могу контролировать — не мания ли величия?
Мозг разрывался, мысли путались, чему немало способствовало физическое
Но не в этот раз. Я даже не стал переворачиваться. Нельзя шуметь. Надо умереть как можно скорее.
А что главное — у меня просто не оставалось сил даже перевернуться. Недели без еды доконали меня. Это тело может спасти только чудо.
И я молился, чтобы это чудо не случилось.
— Где это мы? — буднично произнес рядом шагающий.
Ну что ж, одной неясностью меньше, он, как и тот энергетический призрак, сумел пробиться вслед за мной, в новый мир. Новый для него, и вот теперь сразу становилось интересно — ему то это зачем? С его то возможностями, почему он просто не спрыгнул сразу куда-нибудь к себе?
— Давай, не молчи. Ты же можешь вечность не шевелиться. Проголодаешься.
Похоже, он так ничего и не понял. Это хорошо. Я понимал каждое его слово, но как-то в тумане, и этот туман не связан с моим состоянием. То прикосновение, удар его голоса прямо по моему скелету не только заставил меня начать прыжок, но и дал мне возможность выучить язык. На каком бы языке он ни говорил — раньше я его не знал. Можно сказать я и сейчас его не знаю. Просто понимаю. Наверное, даже смогу что-то сказать, если не буду слишком сильно думать, как я это делаю, а сосредоточусь на мысли, которую хочу изложить.
Стоп. Говорить я точно не хочу. Ждать. Хорошо, что боли уже почти не было. Организм, экономя последние ресурсы, отключил даже боль, что-то тупое било по нервам, но они перестали передавать сигналы. Почти перестали. Или эти сигналы не доходили. Ни боли, ни голода, лишь легкий туман на сознании и какое-то ощущение, что я медленно сползаю в пропасть.
Иногда мозг требовал зацепиться, выдирая ногти с мясом удержаться на краю, не сдаваться. Наверное, я бы его послушался, и даже в текущих условиях попробовал бы выжить еще чуть-чуть, если бы не пассажир.
Как я боялся возвращаться в этот мир. Сколько раз я просыпался в уютных постелях в холодном поту, вспоминая, что меня здесь ждет. Сколько женщин испугал своим ночным криком, похожим на всхлип.
И вот мы здесь.
— Давай откликайся! Расскажи, что здесь да как. Тебе ничего не грозит, по крайнем мере пока. Забросишь меня на перекресток, да и все.
Перекресток. Интересное определение. Что это? У нас случаются перекрестки? Или он про миры, где шагающих больше чем обычно? Они — перекрестки?
— Сам понимаешь, без тебя мне никак. Я не умею сам идти нашими путями. Но я полезен. Покажешь мне свои миры, и свободен. Дальше я и сам. Я исследовал уже тысячи миров, в десятках из них прожил жизни. Пошли, найдем свет, и я все расскажу. Ты же еще молодой, я вижу. Я очень многое могу тебе рассказать.
Заманчиво. Я уже хотел, почти хотел ответить, но понял — что просто не могу. Губы что-то пытались шепнуть, но сил даже на это не хватало. А сомнения не давали возможности сосредоточить последние резервы.