Волны любви

Кузина М. В.

Наконец, когда мне уже стало казаться, что охота так никогда и не начнется, лодка первого помощника капитана подплыла вплотную к самому крупному киту, и гарпунер метнул свое оружие прямо в голову животного, после чего первый помощник, мистер Карнс, в свою очередь, метнул острогу. Кит рванулся и издал протяжный стон: видимо, ему было очень больно. Мне стало его ужасно жаль!

Даже издалека видно было, как вода вокруг исполинского животного обагрилась кровью, и огромная туша заколыхалась на волнах. Как это ужасно, что мы должны губить такое огромное и величественное животное, чтобы добыть себе средства к существованию. И в то же время я прекрасно

понимаю, что так уж устроен мир и ничего тут не поделаешь.

После того как кит затих, к лодке мистера Карнса подплыли остальные лодки, чтобы помочь ему дотащить исполина до корабля. Странное это было зрелище! Три маленькие лодчонки, связанные канатом воедино, волокут по бурному морю гигантскую тушу.

Я помчалась на нос корабля, чтобы получше рассмотреть кита. Какой же он огромный! Мне сказали, что из него можно вытопить около шестидесяти баррелей жира, и это очень здорово, потому что кашалоты не такие крупные, как обыкновенные киты, из которых обычно добывают до двухсот баррелей жира. Я намереваюсь посмотреть, как из этого массивного животного будут вытапливать китовый жир и добывать китовый ус.

Вскоре муж поднялся на борт, а затем помог мне спуститься в его лодку, чтобы я могла хорошенько рассмотреть добычу.

Кита уже крепко-накрепко привязали к борту корабля. Тело у него оказалось длинное и блестящее, серого цвета и с белыми пятнами на животе. Вся спина испещрена рубцами и шрамами – результат многочисленных сражений, как объяснил мне Адам.

Хотя вблизи животное оказалось не так красиво, как издали, хвост и усы у него – просто великолепные. А вот голова уродливая: крупная, какая-то приплюснутая, с огромным ртом и маленькими глазками. Никаких ушей я не заметила, однако Адам заверил меня, что они имеются. И вообще киты обладают очень острым слухом. Они способны услышать направляющуюся к ним лодку задолго до того, как она к ним приблизится. Пасть кита способна в кого угодно вселить страх: она такая огромная, что в ней может поместиться весь вельбот целиком, вместе с командой. Адам предложил мне войти в пасть кита и немного постоять там, но я, содрогнувшись от ужаса, отказалась. Это было бы уж слишком!

Понаблюдав за тем, как проходит разделка туши, я пришла к выводу, что занятие это требует не меньшей отваги, чем преследование китов в вельботах. Море уже разыгралось вовсю, но это не смутило молодого моряка, который, обвязавшись канатом, перемахнул через борт и вскочил прямо на тушу кита. Там он прицепил к пасти кита крюк, который крепился к толстому тросу. За этот трос кашалота подняли над поверхностью воды.

После этого перед тушей кита опустили две платформы, сколоченные из досок, на которые с тесаками в руках взобрались матросы, и работа началась. Они принялись отсекать от туши длинные пласты мяса и поднимать их на палубу при помощи крюков. Пласты эти просто огромные. Адам сказал, что весят они примерно две тысячи триста фунтов и снимают их с кашалота по кругу. Впечатление такое, будто счищают кожуру с огромного яблока.

Страшное это зрелище: повсюду кровь, вонь стоит такая, что хоть нос зажимай, море кишмя кишит акулами, а над головой раздаются истошные крики чаек. Люди работают, как заведенные, с ног до головы покрытые кровью и жиром. В общем, зрелище не из приятных: ни дать ни взять сцена Страшного суда.

Я вытащила носовой платок, смочила его духами и стала дышать через него. Долго стояла я на палубе, пока с огромной туши не была снята и поднята на палубу последняя полоска мяса. Завтра матросы

будут вытапливать жир. Я и при этом тоже собираюсь присутствовать, каким бы неприятным ни было это зрелище, поскольку мне хочется знать все до мельчайших подробностей о промысле моего мужа.

16 октября 1845 года

Сегодня я наблюдала за тем, как рубят мясо, чтобы потом вытопить из него жир. Сначала от пластов отрезаются большие куски, которые называются «лошадки», потом эти куски режутся на более мелкие. Матросы называют их «листы Библии», я понятия не имею почему.

Куски мяса складываются в огромные чугунные котлы, где из них и вытапливается жир, после чего жир переливается в специальные горшки, где еще раз кипятится, и, наконец, в бочки.

Жара при этом стоит страшная, а запах отвратительный. Не могу без удивления смотреть на людей, занимающихся этим делом. Они веселы и жизнерадостны, хотя с ног до головы вымазаны жиром и кровью и работают в сумасшедшем темпе. А своим мужем я просто восхищаюсь. На корабле он предстал передо мной в совершенно новом свете. Здесь он царь и Бог, все его любят и уважают. Каждый день ему приходится принимать важные решения, от которых зависит жизнь многих людей. А еще он верховный судья во всех спорах между матросами. Ума не приложу, как ему это удается, для меня это была бы неразрешимая задача, а вот муж мой справляется с ней с легкостью. Капитан он отличный, и матросы стоят за него горой. Мне кажется, что и ко мне они понемногу начинают привыкать.

23 октября 1845 года

Сегодня снова увидели китов, но на сей раз не кашалотов, а обычных. Двоих, несмотря на то, что море было бурным, а две лодки дали течь, удалось добыть. При этом мы чуть не потеряли второго помощника капитана, однако, к счастью, все обошлось, вот только руку он сломал.

Адам говорит, что нам везет ужасно, поскольку китов мы уже отловили достаточно, и матросы целыми днями напролет занимаются разделкой туш и вытапливанием жира.

За этой отвратительной процедурой я больше не наблюдаю, а вот за охотой слежу, потому что боюсь за Адама и не могу сидеть в своей каюте, не зная, что происходит наверху.

Как я уже писала, за время плавания я стала еще больше уважать своего мужа, после того как увидела, как умело он командует своим кораблем и людьми, и все же должна признаться, его кровавый промысел мне не очень-то по душе, и я бы предпочла, чтобы он занялся чем-нибудь другим.

30 октября 1845 года

Сегодня переговаривались с кораблем «Рилайенс» из Нью-Бетфорда. Мой муж хорошо знаком с его капитаном, Эмосом Картером, и мы решили нанести ему визит.

Адам сообщил мне, что жена капитана находится на борту вместе с мужем. Для меня это было приятное известие. Значит, я не одна такая!

Корабли подошли почти вплотную друг к другу, и меня подняли на борт «Рилайенс» в специальном кресле, подвешенном на канатах. Кресло это предназначено исключительно для женщин. Им, видите ли, нельзя подниматься по веревочной лестнице, а то мужчины увидят их ножки. Черт бы побрал эти правила приличия! Я хихикала про себя, вспоминая дни, когда я мигом взобралась бы по такой веревочной лестнице даже в этих дурацких юбках! Интересно, смогу ли я сейчас это сделать или совсем разучилась и забыла все навыки? Надо будет как-нибудь попробовать.