Волны огня
Шрифт:
— Что это с Лидией? — спросила Дженни однажды вечером во время вечеринки, проходившей в саду таверны в связи с днем рождения сестры Гловер. На празднике собрались все, кто был свободен от дежурства, в том числе Андреас и Шани. — Она как-то странно на тебя поглядывает.
— Мы не очень-то ладим. — Шани пожала плечами, с отвращением взглянув на строившую глазки Андреасу Лидию.
— Скажи лучше, кто с ней ладит? — вставила Кристэлла. — Никто.
— Андреас Мэноу, — возразила Дженни. — Вот только любопытно, что она будет делать, когда он уедет.
— Возможно, последует за ним, — вмешался доктор Гордон
— Она выполняет для него какую-то работу. — Шани снова взглянула на Лидию. Та что-то говорила Андреасу, легонько впившись в его локоть изящными, обработанными в салоне красоты ноготками.
— Ее она выполняет для многих из нас, но в награду мы не водим ее по ресторанам.
Андреас бросил взгляд на их группку, будто почувствовав, что именно он является объектом их беседы. Одарив Шани совершенно безразличным взглядом, он снова повернулся к своей спутнице.
— Мне кажется, на уровне свиданий у них все и останется, — предположила Кристэлла. — Окна в доме Андреаса светятся почти каждый вечер. Видимо, он работает допоздна.
— У Лидии очаровательные родители. Возможно, когда он ужинал в их доме, хотел увидеться именно с ними, — внезапно изрекла Дженни и, будто в противовес прежним своим наблюдениям, добавила: — А вообще, я совершенно согласна с тем, что она ему совершенно не подходит.
— Да, — игриво кивнул доктор Гордон, — вы правы. Родители ее действительно люди очаровательные. Пару раз я и сам обедал в их доме.
Тут заиграли музыканты, и несколько пар поднялись со своих мест. Через некоторое время музыка смолкла и импровизированная танцплощадка опустела. Немедленно со своего места поднялся Яннис, хранитель Киринейского замка, и все присутствующие шумно зааплодировали. Яннис был почетным гостем на любом празднике. Веселый и обаятельный человек, впитавший в себя европейскую культуру и нравы за долгие годы работы в Англии, он оставался по характеру типичным киприотом — открытым, щедрым и немного наивным. Он был недурен собой, а в проворстве и ловкости не уступал ни одному из своих двадцатилетних собратьев. Музыканты снова взялись за дело, и Яннис пустился в пляс. Подобно вихрю, он неустанно вертелся и подпрыгивал под музыку оркестра, исполняя танец бузуки.
Закончив танец под бурные аплодисменты, он подсел к Андреасу немного отдышаться, они о чем-то поговорили, но стоило музыкантам вновь заиграть, Яннис встал и направился прямо к Шани.
— Идемте, — весело предложил он. — Покажем им всем!
Качая головой, она попыталась было отказаться:
— Нет, Яннис, я…
— Шани! Да, давай, Шани! — зашумели окружающие. — Ты же прекрасно танцуешь! Порадуй нас!
— Пожалуйста, Яннис, тут ведь полно народу… — но она зря старалась. Яннис уже тянул ее за собой.
Танец был медленным и сложным, но и Шани, и Яннис исполняли его великолепно, взмахивая платочками в ритм движениям. Картина была просто восхитительная; сад прямо у моря, музыканты, разодетые в красочные национальные костюмы, огни побережья, сверкающие сквозь кружево виноградной листвы, танцующая пара и публика, дружно поддерживающая танцоров ритмичными хлопками. Танец, который исполняли Шани и Яннис, был очень древним, многие его
Нечаянно она поймала на себе взгляд Андреаса. В нем читалось нескрываемое восхищение, удивление и… неужели гордость?
Она вспомнила день на Косе, когда ныряльщик исполнял для них свой прекрасный танец. И она почувствовала, что и Андреас сейчас мысленно вернулся в тот чудесный день. Отвлекшись на него, Шани чуть не сделала ошибку, но все же успела вовремя исправиться. Как только замерли последние звуки музыки и танцоры застыли на месте, грянули оглушительные аплодисменты.
Раскрасневшаяся и довольная собой, Шани вернулась на место; овации все не смолкали, лица гостей светились радостью, и только Лидия словно вся потемнела от зависти.
— Просто изумительно! — воскликнул Яннис, протягивая Шани бокал шампанского. — Шани, вы лучшая англичанка на всем Кипре!
Интересно, Андреас танцует? — думала она. Хотя даже если и так, то здесь он вряд ли станет демонстрировать свое мастерство. Не успела она это подумать, как в круг вышли Андреас, доктор Чараламбедис и неутомимый Яннис. Мужчины исполняли кипрский танец с серпом.
— Что означает этот танец? — спросила Дженни Кристэллу.
— Это танец изобилия, исполнявшийся в древности на торжествах, посвященных богу земли.
— А почему же его исполняют только на Кипре?
— Я не знаю. Он родился в Спарте, а сюда он был завезен дорийцами [2] . Кипр в древности был центром культа Афродиты, а Афродита олицетворяла силы природы и считалась богиней плодородия. Возможно, у нас этот танец до сих пор помнят потому, что по легенде Афродита родилась именно на Кипре.
— Но ведь Афродита — это богиня любви!
— Это потом, а сначала она считалась богиней плодородия. — Кристэлла рассмеялась. — Она много за что отвечала.
2
Дорийцы — одно из основных древнегреческих племен, переместившихся из Северной и Средней Греции в юго-западные районы Пелопоннеса, впоследствии заселили острова Родос, Кипр, Крит и др.
— Типичное язычество! — негромко воскликнула Брэнда. — А мистер Мэноу ну прямо вылитый язычник!
— А откуда ты знаешь, как выглядят язычники? — рассмеялся доктор Гордон.
Вылитый язычник… Шани вспомнила их первую встречу, как он шел к ним по газону, и небо как будто потемнело за его спиной. Но тогда она была восемнадцатилетней девочкой — почти ребенком. Этот человек пугал ее. После кончины матери она жила под крылом своего отца, с которым без крайней необходимости не расставалась. Конечно, Андреас ее пугал. Тогда, но не теперь. За мрачной, с виду неприступной внешностью скрывались нежность и огромная душевная теплота. И он принадлежал бы сейчас ей, разберись она в собственных чувствах хоть ненамного раньше… прежде, чем муж оставил попытки завоевать ее любовь.