Вольный игрок
Шрифт:
– Уверен? – спросил Андрей, вылезая из укрытия.
– Не видно никого.
– Ясно, - взгляд на часы, ух ты, на весь бой ушло от силы минут двадцать, и то большую часть времени, разбойники плелись на холм. – Лиз! С мехами что?
– Я их выбросила, как ты и сказал.
– Молодец, - ответил Казаков (а что ещё оставалось?). – Юль, пойдём, меня прикроешь, пока я их доставать будут. Остальные настороже.
– Если кто-то из бандюков дёргается, добивать его? – спросил Влад.
–
Когда пара отошла подальше от игроков, у самого края оврага Андрей удержал девушку за руку:
– Подожди, Юль, - сказал он, - возьми это.
– Я не возьму твои часы.
– Ты не понимаешь.
– Я прекрасно понимаю. Я не буду эвакуироваться одна. Мы уйдём на рассвете, все вместе, со своими друзьями.
– Да я не хочу, чтобы ты сейчас эвакуировалась. Просто на всякий случай отдаю их.
– Тогда о чём разговор?
– Слушай, что ты постоянно мне перечишь и споришь?
– Потому что так я тебе больше нравлюсь.
В следующий миг они уже целовались.
Казаков забрал меха, вернулся на пост и стал бдить, но теперь куда чаще поглядывал на часы.
До восхода ничего интересного не происходило. Разбойники, правда, забрали своих раненных, но игроки им не мешали. Пускай - врагам больше мороки будет.
Секунды таяли, и вот неизбежно верхушки елей порозовели от восходящего солнца. Первые жёлтые лучики пробились сквозь ветви, присыпанные снегом, но для эвакуации этого было слишком мало. Влад специально проверил.
Разбойники, видимо, тоже ждали рассвета, на что-то надеялись.
– Эй, - донеслось из леса, - чужаки, выходите! Поговорить надо.
Говор у него был непривычный - вместо «ч» он произносил «ц».
– О чём нам с тобой говорить? – крикнул Андрей, не выходя из укрытия.
– О вире!
– О вире?!
Насколько Казаков помнил из уроков истории, это своеобразная компенсация за преступление, например, за убийство.
– Вы там белены объелись или чего?
– Не груби, чужак. Ты за наших побитых людей в ответе, отдашь, что положено, - отпустим. А нет, всё равно вас достанем, деться вам некуда. Жрать-то что будете?
«Ну-ну, мечтай», - злорадно подумал Казаков.
– Ты чего это меня чужаком называешь? Сам-то ты кто такой будешь?
– А по-всякому видно, что ты - чужак. А меня в этих местах каждый знает, Шишка Осянник я. Не ваша это земля.
– Ишь, раскомандовался! Блох из бороды выведи сперва, а потом болтай про землю. Что мы добыли, то наше. Не согласен – приди и возьми. Хотя куда тебе? Ты, видимо, только с блохами и горазд воевать. Не обделался, когда от нас убегал? Хочешь, совет?
– Андрей напряг память, припоминая кое-что из местных обычаев.
– Остриги себе бороду да под задницу подложи, чтоб в следующий раз портки не менять.
Первым засмеялся Спиц и захлопал в ладоши, остальные ему вторили.
– Цего?! – заголосил разбойник,
– Того, я тебе…
– А-а-а!
– Лизка, её крик, но совсем не радостный.
Казаков вылетел из укрытия, как гильза из экстрактора. Лизы не было видно, зато на другом конце лагеря, со стороны оврага, поднялся силуэт.
«Мать твою! Как ребёнка обвели...»
Силуэт как поднялся, так и улетел обратно - с болтом в башке. Кто стрелял, Андрей даже не видел, сути это не меняло.
– Влад, Спиц, держитесь здесь, - крикнул он и попетлял зигзагом навстречу врагам.
Зигзагом, потому что на лагерь опять посыпались стрелы.
Чувства Андрея обострились до предела. В левой руке он держал арбалет, в правой копьё, которое долгое время служило ему только лыжной палкой.
Разбойники возникли как из-под земли. Вышли из-за угла шалаша, двое (возможно, ещё один уже внутри), прикрывают друг друга щитами, наступать не торопятся. Зато один вздымает руку с зажатым копьём, а второй тщательно прикрывает образовавшийся просвет в строю. На него-то Андрея и направляет арбалет.
Бонг! С тяжёлым звуком распрямляется тетива. Прикрывающего разбойника сносит. Прямо на второго. Из-за этого бросок выходит скверным. Андрей пригибается, легко пропуская копьё над головой, бросает своё.
Эх! Попал куда целил, в ближнюю ногу, но злодей, как учуял, опустил щит чуть ниже. Копьё ударило в него и застряло.
Андрей бросается к нему, выхватывая топор, дергает древко копья на себя. Бесполезно - увязло крепко. Тогда Казаков толкает копьё от себя, одновременно нанося удар сверху.
Разбойник угадал задумку, пригнул голову и теперь уже сам потянул шит на себя, выводя из равновесия Андрея. Тот устоял, успел заметить удар, убрал ногу, от летящего по низу топора.
Несколько секунд он и разбойник боролись, дёргая копьё, кружили, выискивая слабость соперника. Прямо как в скандинавском поединке, когда противников связывают верёвкой.
Развязка наступила неожиданно.
Бонг! Разбойника мотнуло влево, сбоку в груди у него распустилось оперение стрелы. Он опустил щит, и Андрей от души, с оттягом, рубанул его точно в лоб, самым остриём лезвия.
Казаков наступил ногой на щит, освободил копьё, но поднять его не успел. Из шалаша на него выбежал ещё разбойник, глянул на Андрея, на трупы приятелей и дал дёру в сторону оврага, уволакивая пару шкурок. А за ним ещё один, который почему-то отирался возле нужника.
Андрей не стал играть в ковбоя, метнулся к арбалету, взвёл и побежал вдогонку. Нападавшие уже успели спрыгнуть вниз: один скрылся за буреломом, второй только подбегал, но тут его отбросило обратно, будто он встретился с «камазом». Разбойник пролетел несколько метров и ударился о ближайшее дерево, по нему и стал медленно сползать. От паха до горла у него тянулся разрез, из которого вывалились дымящиеся внутренности.