Вольный игрок
Шрифт:
Лоэргар, вместе с телохранителем, бережно поддерживающим того за грудь.
– И что это значило, комбаст? Вы меня слышите?
– Слышу, - не отводя взгляда от экрана, сказал Лоэргар, - я не знаю, как это перевести на язык масляных. Что-то вроде – Колесница Древних. Колесница Великих.
– А, всё стало понятно!
– Умерь свою иронию и внимай счастью, что выпало на твою долю. Элия, прошу простить, что обращаюсь к тебе без всех подобающих титулов, нам надо немедля в столицу. Элия? Элия, ты меня слышишь?
– С
– Андрей подбежал, коснулся плеча девушки.
Та сидела, опустив голову, так что волосы скрывали лицо.
– Да, нормально, - буркнула она, не поднимая головы.
– Нам надо домой, Элия, - ласково повторил просьбу Лоэргар, словно дедушка, обращаясь к внучке.
– Домой, - вдруг встрепенулась Юля.
– Да, я хочу домой. Сейчас, немедля.
Рывок с места, без малейшего разгона. Андрей врезался в кресло. Других спасли тоже, как по волшебству, своевременно собравшиеся сиденья.
Изображение экрана превратилось в смазанную пёструю череду, пока не стало постепенно замедляться, превратившись окончательно в вид сбоку на зелёный холм. Место показалось Андрею знакомым.
– Элия, это не то, это твой старый дом, - ласково зашептал Лоэргар.
– Нам нужно в другое место. Вспомни, куда возил тебя отец. Ты была совсем маленькой, но всем понравилась. Ты…
– Я хочу домой.
От голоса Юли у Андрея мурашки пробежали по спине. Конечно, это был тот самый холм, который она ему показывала, где миротворцы сожгли всю её семью. Или не миротворцы, но сейчас это было не важно.
Из динамиков нарастал низкий тревожный гул, свет до того ослепительно-белый начал тускнеть и одновременно приобретать красный оттенок, пол и стены стали тихо вибрировать.
– Юля, постой, прекрати, - Андрей отпихнул комбаста, присел перед девушкой на корточки. – Очнись! Послушай меня! Не теряй над собой контроль! Помни, чему тебя учили! Юля, ты слышишь меня?
Андрей взял её за подбородок, осторожно вздёрнул вверх и оторопел. Её глаза были совершенно пустые и смотрели свозь него.
– Смотрите!
– отчаянно закричал Рэм.
Андрей обернулся: на экране в небе появился один серебряный росчерк, затем второй, третий! Миротворцы! Изящные серебристые сигары парили в небе против всех законов физики. Судя по изображению, они кружили вокруг колесницы лесных, как барракуда возле добычи
– Ияяяааайй…
Юля издала нечленораздельный писк. Экран заволокло белым шумом, внезапно отключилась гравитация. Андрей улетел к потолку, в последний момент успев уцепиться за спинку кресла, на котором сидела девушка.
Освещение почти померкло, сенсоры мигали, как салют во время взрыва на фабрике фейерверков. А Юля при этом выглядела до дрожи пугающе: она сидела в кресле как истукан, глаза её заволокло паволокой, а из носа текли тонкие струйки крови.
Вдруг её волосы поднялись дыбом, между ними заискрили разряды тока, они начали сплетаться в длинные пряди, похожие
Андрей отчаянно рванулся к любимой, обнял её за шею (руку не сильно дёрнуло током), попытался вытащить девушку с кресла.
Уперев ноги в пол, ему даже удалось поднять её, но руки по-прежнему остались в геле, сейчас горящем красным.
– Юля, Элия, дорогая, пожалуйста, прекрати! Ты себе навредишь, навредишь всем! – кричал Андрей на ухо.
– Я здесь, услышишь меня. Юля, нам надо домой!
Из последних сил вытаскивая любимую, он одной рукой коснулся геля.
Что случилось потом, он не мог объяснить. Его разум просто не мог это осознать: все те эмоции, чувства и ощущения. Остались только редкие воспоминания. Например, он ощущал свою руку огромной, слово ствол дерева или морская волна. При этом в ней была заключена такая сила, что он был способен крушить камни и всё, что окажется в его поле зрения. Кажется, он мог видеть всё вокруг на триста шестьдесят градусов и даже заглядывать в глубь вещей…
А ещё он чувствовал Юлю - так, как было с ними только в моменты высшего удовольствия.
И всё это время у него на краю сознания не переставала биться мысль:
« Юля, домой, нам надо домой. Домой! ».
И она его услышала!
Связь вдруг распалась. Влюбленные вырвались из хватки геля и улетели в тот самый экран, что транслировал шныряющих миротворцев.
Последнее, что помнил Андрей, был вкус крови, во рту и в носу, и то как спины солдат отгораживают от него силуэт лежащей девушки.
Он отключился. Если бы он смог продержаться ещё немного, то увидел был, как «сигары» миротворцев прыснули в стороны от взявшей чёткий курс колесницы.
***
Следующую ночь, а может и день, Андрей помнил, как в бреду: у него болела голова, он едва чувствовал своё тело, и его постоянно пичкали какими-то лекарствами.
Кто именно, он не мог сказать.
В итоге он собрал волю в кулак и резко встал. Это действие отозвалось новым приступом боли и темнотой в глазах, но потом он удивительно хорошо стал себя чувствовать, свесил ноги с кушетки и осмотрелся.
Его пристанище было собрано из прутьев толщиной с большой палец, изогнутых и соединённых под потолком. От этого комната была круглой и по форме напоминал пузатый кувшин. Андрей ощутил себя кем-то вроде джина, хотя помещение было довольно широкое – метра четыре в диаметре. В центре стоял столбик, как ещё одна опора, именно к нему крепились прутья, но ещё на нём размещались несколько кругов полок с зеркальцами, футлярами и тюбиками, назначение которых Андрей не знал.