Вольный народец
Шрифт:
А ниже по тропе Крысошлеп, заклятый враг всех птенцов, скользил все ближе, сочился. Тиффани открыла было рот, чтобы закричать, но он уже прыгнул и приземлился всеми четырьмя лапами на маленького человечка. Или по крайней мере на место, где был маленький человечек, потому что тот перекувыркнулся в воздухе, встал перед мордой Крысошлепа и схватил в каждую руку по кошачьему уху.
— Ах ты, кота, брюква! — крикнул он. — Вот для тя, шоб мелких птахов не жрашь, геть тя!
Он сильно боднул кота прямо в нос. Крысошлеп подлетел в воздух и шлепнулся
— ЧИП!
Тогда Крысошлеп прыгнул, как умеют это делать только кошки, и, превратившись в оранжевую молнию, пулей занесся в открытую дверь, а потом, злобно зыркнув на Тиффани, забился под раковину.
Фигл осмотрелся, усмехнулся и увидел Тиффани.
— Пожалуйста, не уходи, — начала она быстро, но он исчез, превратившись в пятно.
Мать Тиффани быстро спускалась по тропинке. Тиффани еле успела подобрать жаба и положить его в передник.
— Где Вентворт? Он здесь? — быстро спросила мать. — Он возвращался? Ответь мне!
— Разве он не пошел с тобой в стригальню, мам? — спросила Тиффани, внезапно испугавшись. Она чувствовала, что паника исходила от матери, как клубы дыма.
— Мы не можем найти его! — мать посмотрела на нее диким взглядом. — Я только на минуту отвернулась. Ты точно уверена, что не видела его?
— Но он не мог пройти весь путь назад…
— Пойди и посмотри в доме! Давай!
Госпожа Болит поспешно ушла. Тиффани торопливо высадила жаба на пол и подтолкнула под раковину. Тут же девочка услышала кваканье, и Крысошлеп, обезумевший от страха и замешательства, выскочил оттуда, завертелся у нее в ногах и вылетел за дверь.
Она встала. Ее первая позорная мысль была: «Он хотел пойти посмотреть стрижку овец. Как он мог потеряться? Он пошел с мамой, Ханной и Фастидой!»
И как близко были Ханна и Фастида, которые строили глазки молодым стригалям?
Тиффани попыталась притвориться, что не думала этого, но мысль была предательски хороша, и это было лучшее объяснение, которое можно было найти.
С мозгом одни неприятности — он думает больше, чем иногда хотелось бы.
Но малышу неинтересно уходить далеко от людей! До стригальни целых полмили! И он не может ходить быстро, — после нескольких шагов плюхается на попу и требует конфетку!
Но здесь стало бы намного спокойнее, если бы он потерялся…
Это началось снова — противная, позорная мысль, которую она попыталась заглушить, начиная действовать. Сначала Тиффани достала из банки несколько конфет и зашелестела кульком, перебегая из комнаты в комнату.
Она услышала стук башмаков во дворе — несколько человек спустилось от навесов для стрижки, — но продолжала смотреть под кроватями, в буфетах, даже таких высоких, что малыш никогда не смог бы до них дотянуться, а затем снова смотрела под кроватями, под которыми уже смотрела, потому что это был такой вид поиска. Это
После того, как два или три голоса в течение нескольких минут звали Вентворта, она услышала, как ее отец сказал:
— Попытаемся внизу, у реки! — …и это означало, что он тоже обезумел, потому что Вентворт никогда не уйдет далеко без подачки. Он не был ребенком, который был счастлив вдалеке от конфет.
Это твоя ошибка.
Мысль вонзилась в ее голову, как сосулька.
Это твоя ошибка, потому что ты его терпеть не могла. Он появился, и ты уже не была самой младшей. Ты должна была возиться с ним, он таскался за тобой, и ты хотела, не так ли, чтобы он исчез.
— Это неправда! — прошептала про себя Тиффани. — Я… очень его любила…
Если честно, не очень. Не все время. Он не умел правильно играть и не делал то, что ему говорили. Ты думала, что было бы лучше, если бы он действительно потерялся.
«Так или иначе, — добавила она про себя, — нельзя любить людей, у которых постоянно течет из носа. И, так или иначе… Интересно…».
— Мне жаль, что я не могу найти своего брата, — сказала Тиффани громко.
Это, казалось, не возымело никакого эффекта. Но дом был полон людей, открывались и хлопали двери, все бегали туда сюда и… Фиглы были застенчивы, несмотря на то, что у многих из них лица были похожи на кулаки.
«Не желай, — говорила мисс Тик. — Делай».
Тиффани пошла вниз. Пришли даже некоторые из женщин, которые собирали овечью шерсть при стрижке. Они столпились рядом с ее матерью, которая сидела за столом и плакала. Никто не заметил Тиффани (такое вообще часто случалось).
Она проскользнула в маслодельню, плотно закрыла дверь и наклонилась, чтобы посмотреть под раковиной.
Грохнула дверь, и ее отец вбежал внутрь. Он остановился. Тиффани выглядела виноватой.
— Он не может быть там, девочка! — сказал ее отец.
— Хорошо, э… — сказала Тиффани.
— Ты смотрела наверху?
— Даже на чердаке, папа…
— Хорошо, — ее отец был в панике и в нетерпении в одно и то же время.
— Иди и… делай что-нибудь!
— Да, папа.
Когда дверь закрылась, Тиффани опять заглянула под раковину.
— Жаб, ты там?
— Очень плохая охота, — ответил жаб, выползая. — Вы здесь слишком часто убираетесь. Нет даже пауков.
— Это срочно! — прервала Тиффани. — Мой маленький брат пропал без вести. Средь бела дня! На холмах, где все просматривается на мили!
— Ой, квак, — сказал жаб.
— Извини? — спросила Тиффани.
— Э, это было, э проклятие на жабском, — сказал жаб. — Жаль, но…
— Продолжается что-то волшебное? — спросила Тиффани. — Да или нет?..
— Я надеюсь, что нет, — ответил жаб, — но думаю, что да.
— Те маленькие человечки украли Вентворта?
— Кто, Фиглы? Они не крадут детей!
Было что-то в интонации, с которой жаб сказал это. Они не крадут…