Волонтеры атомной фиесты

Розов Александр Александрович

– Это крайне интересно, — произнес Гремлин, — а кто добывает криль в тихоокеанском антарктическом и субантарктическом поясе?

– Я не помню, — признался Апферн, — но это можно посмотреть на сайте WCPFC. Это Комиссия по рыболовству стран Центральной и Западной части Тихого океана. Она занимается оценкой промысла и установлением квот.

– Квот? — переспросил меганезийский коммодор.

– Да. Уже в конце первого десятилетия нашего века, добыча криля стала приводить к сокращению популяции некоторых морских животных. Мы, люди, лишаем их пищи. Единственным реальным решением был бы переход от свободного лова по квотам к полному прекращению лова криля, и к созданию

крилевых ферм. Это почти аналог креветочных ферм, но не в прибрежной полосе, а в открытом океане. Квоты не решат проблему, ведь давление экономики все равно заставляет Комиссию повышать их.

– Крилевые фермы… — Гремлин поиграл штык-ножом, — а где можно их увидеть?

– Пока… — Апферн вздохнул, — …Только в виртуальном мире. На моем сайте собраны неплохие ссылки на проекты таких ферм, но пока ни один проект не реализован.

– Все ясно! — объявил Гремлин, и положил штык-нож рядом со штабелем ломтиков разделанной барракуды, — Извините, я выйду на несколько минут. Надо позвонить.

Молли Калиборо проследила взглядом, как Гремлин, с радиотелефон в руке, идет в сторону угла ограды, на ходу начиная разговор с каким-то абонентом и, со вздохом, сообщила эксперту по антарктическим ресурсам:

– Поздравляю, Бентам, — ты только что разжег первую в истории крилевую войну.

– Что я разжег? — удивился тот.

– Войну за антарктический криль, — пояснила она, — это же совершенно очевидно.

…

10 декабря. Северные Острова Кука. Атолл Тинтунг. Моту Вале. Лантон.

Северный берег моту Вале — прямой, как стрела, километровый песчаный пляж, кое-где прерываемый цветущим кустарником, охранялся специальным биллем городского суда Лантона, как объект природы, обеспечивающий рекреационно-экологический баланс острова. Благодаря естественному волнолому — подводному рифовому барьеру атолла Тинтунг, этот пляж, хотя и выходит на океан, но вода тут спокойная. Сильные волны разбиваются в ста метрах от берега, и здесь отличное место для компаний с детьми. В соответствие с биллем суда, на пляже ничего не строилось. Но, на мелководье почти напротив середины пляжа, дрейфовала реконструкция знаменитого 9-бревянчатого 45-футового рафта «Кон-Тики» с кубриком-хижиной ближе к корме, и широким парусом, игравшим, впрочем, только роль солнцезащитного тента.

Клубное кафе, размещенное на рафте, так и называлось: «Кон-Тики», и принадлежало маленькой команде японок — «первобытных фридайверов — ама». Ассортимент здесь не отличался экзотичностью, но в каждом салате было что-то из свежей морской добычи команды. Впрочем, главной фишкой был не антураж, не команда, и не меню, а один из постоянных посетителей. Практически ежедневно, в часы сиесты, здесь пил кофе мэр Лантона, комэск Ксиан Тзу Варлок с совсем маленькой дочкой Ким Ксиан Хве. Выбор конкретно этого времени и именно этого кафе легко объяснялся. Ким-Чйи, vahine мэра, ежедневно в эти часы занималась аэробикой на пляже, и Ким Ксиан Хве оставалась на папином попечении. В это время малышка, в основном спала, а Варлок за кофе читал прессу. Если же малышке что-то оказывалось нужно, и Ксиан Тзу начинал решать проблему, то какая-нибудь из четырех хозяек клуба сразу пресекали его дилетантизм: «Команданте Варлок, это ведь киндер, а не миномет, ты в этом ничего не понимаешь, лучше, давай я займусь…». Спорить с этими энергичными молодыми женщинами было нереально, и мэр возвращался к прессе и кофе… Вот и сейчас мэр занялся прессой.

*** The Times. Режим Накамуры показывает зубы: новая волна репрессий ***

Все согласны с тем, что у Меганезии — маргинальной псевдо-государственной структуры, возникшей

на карте мира в прошлом году, нет иного конструктивного пути, кроме интеграции в мировое сообщество, и принятия всех тех правил, которые сформированы Объединенными Нациями. После прихода к власти топ-координатора Иори Накамуры, казалось, что и меганезийская военная верхушка поняла эту простую истину. Но, после короткого периода сотрудничества с институтами ООН, Накамура постепенно сполз к фашистской практике диктатора Угарте Армадилло и экстремистского Конвента.

*

В начале были отдельные инциденты. Расправа с мусульманами на Тинтунге (якобы, подавление мятежа). Гибель всех участников парламентского клуба (якобы несчастный случай). Варварский рейд на Порт-Морсби. Геноцид яванцев на южном берегу Новой Гвинеи, на границе Папуа и Индонезии. Все это не оставляет сомнений, в истинных планах Накамуры. Он просто пускал пыль в глаза международному сообществу, чтобы выиграть время, а сам двинулся по пути построения тоталитаризма.

*

Генсек ООН назвал меганезийский режим «бесспорной угрозой миру и безопасности в Океании и соседних регионах». По словам Генсека, неисполнение резолюций Совбеза и Генеральной Ассамблеи ООН позволило меганезийскому режиму завязать контакты с режимами-изгоями Фиджи и Бугенвиля, «Сейчас — подчеркнул Генсек ООН, — нам надо проявить твердость и единство, чтобы остановить эскалацию меганезийской угрозы».

***

…Мизуми (одна четырех из хозяек «Кон-Тики») успела помыть малышку Хве, и теперь щекотала ее за бока. Хве попискивала и старалась схватить что-нибудь пальчиками, но ничего не получалось: движения как всегда в этом возрасте, еще не координировались.

– Что пишут в газетах, команданте? — поинтересовалась ама.

– Ровно то, что ожидалось, — ответил мэр Лантона.

– А что ожидалось?

– Ожидалось что оффи Первого мира будут действовать, как раб, который стал царем в поэме Киплинга.

– Не слышала, — призналась Мизуми.

– А я сейчас зачитаю по памяти… — Варлок отхлебнул кофе и продекламировал:

…Когда он глупостью теперь в прах превратил страну,

Он снова ищет на кого свалить свою вину.

Он обещает так легко, но все забыть готов.

Он всех боится — и друзей, и близких, и врагов.

Когда не надо — он упрям, когда не надо — слаб,

Он, раб, который стал царем, все раб, все тот же раб…

– Сен команданте! — окликнул его молодой китаец, сидевший за соседним столиком в компании с подружкой-полинезийкой, — почему ты всегда говоришь загадками?

– Нет, Мао-Па, ты ошибаешься, — Варлок улыбнулся и качнул головой, — в боевой или приближенной к боевой обстановке, я говорю четко и ясно. Ты помнишь, не так ли?

– Помню, — слегка сконфуженно согласился молодой китаец.

– Вот так! — Варлок подмигнул ему, — А в мирной обстановке надо тренировать мозг.

– Ладно… — Мао-Па вздохнул, — …Ты мэр, тебе виднее. Я попробую, если получится.

– Ты пробуй, а не рассуждай, получится ли, — отреагировала его подружка.

Китаец взмахнул руками.

– Теани! Я как раз пробую, а ты подавляешь мою самооценку, и…

– Все, все, — перебила она, — я не подавляю, я с замиранием сердца слушаю.

– Типа… — Мао-Па потер лоб, — …Сначала оффи боялись, что у нас есть А-бомба, и не доверяли экспертам, говорившим, что А-бомбы у нас нет. А теперь оффи хотят с нами поквитаться, и не доверяют экспертам, говорящим, что А-бомба уже появилась.

– Примерно так, — подтвердил Варлок, — надо добавить только, что оффи сейчас начнут обманывать и бросать друг друга. Это уже видно по заявлениям политиков…