Волонтеры Челкеля
Шрифт:
— Опустите штору и повернитесь! — голос прозвучал так неожиданно, что Арцеулов даже не сразу узнал его. Обернувшись, он поразился еще больше. Перед ним стояла та же девушка, но уже не в нелепом одеяле и цыганской шали. На ней было аккуратное черное платье, волосы собраны в густую косу, а на носу сверкали стеклышками маленькие очки. В довершение метаморфозы любительница кошек держала в руке револьвер системы «бульдог».
— Простите… — растерялся Арцеулов, даже не вспомнив о собственном револьвере, лежавшем
— Договорите пароль до конца.
— Рцы мыслете покой. Программа «Владимир Мономах»…
— От кого вы? — продолжала девушка, не убирая оружия.
— Я от полковника Лебедева, он велел…
— Где генерал Ирман? — револьвер по-прежнему смотрел прямо на капитана.
— Он умер. Я и сам мало что знаю. Мне приказали найти господ Богораза и Берга…
— Я — Берг, — усмехнулась наконец девушка, убирая оружие. — Наталья Берг.
— Арцеулов, Ростислав, — представился все еще не пришедший в себя капитан. — И мне говорили, что господин Берг — известный физик…
— Это мой дядя. Но я тоже известный физик, — девушка, вздохнув, оглядела пустую комнату. — Дядя уже год как во Франции…
— Надо идти, — опомнился Арцеулов. — Кота берете?
— Это кошка, — вновь улыбнулась девушка. — Подарок из чека…
— Здесь были чекисты?
— Да. К сожалению, они забрали Семена Богораза.
— Плохо…
— Очень плохо, — согласилась девушка. — Без Семена Богораза «Мономах» так и останется на земле…
«Почему на земле?» — не понял Арцеулов, но спрашивать не стал. За окном уже светало. Надо было спешить.
Наталья была уже готова. Все ее вещи уместились в небольшой и весьма тяжелый саквояж.
— Кота… то есть кошку будете брать? — вновь поинтересовался Ростислав, наблюдая, как умный зверек, вероятно, что-то почуяв, испуганно мечется из угла в угол.
— Обязательно, — девушка поймала кошку и бережно укутала ее шарфом. — Не исключено, что этой мяукающей чекистке предстоит весьма дальнее путешествие. Если конечно, мы освободим Семена…
— Странные вы тут все, — поневоле вырвалось у Арцеулова.
— Серьезно? — без тени иронии спросила Берг. — Интересно, что вы скажете, когда познакомитесь с Глебом Иннокентьевичем…
На обратном пути Арцеулов чуть не заблудился, но в последний момент все-таки нашел нужную улицу. Вовремя — позднее зимнее солнце уже вставало, и в городе начали появляться первые прохожие. Ростислав постучал. Дверь тут же открылась, на пороге стоял Казим-бек.
— А-а… — удивился было молодой офицер, но расспрашивать не стал, молча пропустив гостей в квартиру.
Первое, что услышал Арцеулов — это чей-то густой сильный бас, доносившийся из соседней комнаты.
— Ди-ка-ри! — вещал бас. — Форменные дикари, батенька мой, да еще, вдобавок, умалишенные!
— «Профессор»… —
Он не ошибся. В комнате, кроме скромно сидевшего в углу Лебедева, он увидел высокого плотного бородача лет шестидесяти, одетого в старый, модный еще в начале века, костюм. На широком морщинистом лице вызывающе блестели небольшие очки в роговой оправе, в руках бородач держал большую дубовую трость.
— Ага! — произнес он, увидев вошедших. — Наталья Федоровна! Очень! Очень приятно! Хоть один нормальный человек в этом бедламе! А кто это с вами, позвольте узнать?
— Капитан Арцеулов, — подсказал Лебедев, чуть подмигнув Ростиславу. Тот понял — ему рекомендовали ничему не удивляться.
— Арцеулов? — профессор наклонил огромную голову набок и внимательно всмотрелся в капитана. — Вы, простите, из нормальных или тоже из этих… поведенных?
— Вероятно, из поведенных, — согласился Ростислав. — Господа, позвольте представить: Наталья Берг…
Девушка молча подала руку Лебедеву и Казим-беку и, не говоря ни слова, присела на свободное кресло в углу.
— Представляете, Наталья Федоровна, — продолжал профессор. — Эти бурбоны были уверены, что вы мужчина. Им в голову не могло прийти, что наш лучший физик-практик — барышня, да еще пресимпатичная! Не смущайтесь, не смущайтесь, сударыня, пусть смущаются эти бурбоны! А где Семен Аскольдович?
— Семен арестован, Глеб Иннокентьевич, — тихо проговорила Берг. — Меня не забрали только потому, что удалось притвориться душевнобольной. Я же не могла уйти из квартиры…
— Какое они имеют право! — возопил профессор, потрясая тростью. — Я немедленно иду в этот, как его, Политцентр, в эту чеку! Они же срывают эксперимент!
— Вас поставят к стенке, профессор, — заметил Лебедев.
— По-ра-зи-тельно! — выдохнул Глеб Иннокентьевич. — К стенке! Лет тридцать назад я вместе с господином Миклухо-Маклаем оказался как-то у людоедов Малаккского берега. Нас там, естественно, хотели съесть, но после некоторых объяснений мы смогли нормально договориться! Но ведь это были людоеды!
— Здесь вы ни с кем не договоритесь, — Арцеулов поневоле скривился. — Здесь хуже, чем людоеды — здесь господа краснопузые!
— Как вы сказали, молодой человек? — профессор развернулся всем своим мощным корпусом, в упор поглядев на капитана. — Простите, ваше имя-отчество?
— Ростислав Александрович. Можно просто Ростислав…
— Никаких просто! Вы взрослый человек, а не учащийся подготовительных классов гимназии… Так вот-с, меня зовут Глеб Иннокентьевич Семирадский, я профессор, как теперь принято выражаться, бывшего Петербургского Императорского и так далее университета, почетный доктор и прочее, к делу не относящееся… Итак, как вы изволили выразиться, краснопузые?