Волшебная палочка крупного калибра
Шрифт:
Наркоманы закатали рукава, надломили ампулы, откачали из них шприцами раствор и ввели иглы в вены. Кадр следовал за кадром.
— Где же приход? — озадаченно спросил тот, что пониже и пощуплее, несколько секунд спустя.
— А черт его знает, — задумчиво почесал затылок его приятель. — Может, героин левый попался?
— Если так, Витьку больше не жить! Пусть он хоть в тысячу раз здоровее меня!
В этот момент из дальнего угла подвала раздался истошный вопль дяди Сережи:
— Караул! Грабят! Милиция! Пацаны! Грабеж средь
Дядя Сережа выскочил на середину подвала, прямо под круг света, образованный лампой. К груди он прижимал початую бутылку портвейна. Я подумала, что «белый день» давным-давно закончился.
— Помогите! Господи Иисусе! Люди добрые! Грабят! Маменька родная!
Далее на сцену выбежали два здоровенных пьяницы среднего возраста, с щеками, покрытыми густой черной щетиной.
— Не выкаблучивайся! Отдавай портвейн! — потребовал один из них, с косматыми бровями.
— Не отдам!
Леха поднялся на ноги.
— Отстаньте от него, — спокойно сказал он. — Я ему дал портвейн.
— Че-го? — спросил другой алкоголик, с красным лицом и уродливой родинкой на носу.
— Того! Отстаньте от него!
Внезапно под глаз Лехе вписался огромный волосатый кулак.
Не вмешаться я не могла. Мои ноги распрямились сами собой, будто пружины. И секунды не прошло, как пьяница уже лежал на полу, брюхом кверху, раскинув руки и ноги в разные стороны, со сломанной кистью. Он потирал ушибленный затылок. Разъяренный приятель поверженного алкоголика хотел было ринуться на меня, но тут же лег рядом со своим другом. Все обитатели притона ошарашенно смотрели на меня.
В этот момент все услышали сдавленный крик одного из тех двух наркоманов, которым Зноев вручил наркотики, а именно того, что похилее. В моих наушниках этот крик отдался тысячекратным эхом:
— Черт, черт!
Я обернулась и увидела, что наркоман медленно оседает на пол, схватившись за сердце. И едва успела зафиксировать этот момент на пленку.
— О боже! — закричал наркоман повыше и поздоровее и тоже приложил ладонь к сердцу.
Мгновение спустя оба наркомана скорчились на полу. Обитатели притона притихли. К наркоманам подобрался один из бомжей, взял в ладонь запястье сначала одного, потом другого и констатировал:
— К богу пацаны отправились. Или к сатане. Передоза!
Фотоаппарат заснял все, что положено. Я выключила записывающее устройство диктофона. На всякий случай сама пощупала пульс наркоманов и удостоверилась, что житие их на грешной земле окончено. Доказательств вины Животина у нас в руках оказалось предостаточно. Теперь можно надолго отправить незадачливого бизнесмена за решетку. Больше в притоне нам делать было нечего. Правда, я чувствовала: остается невыясненным что-то еще.
«Отбросы общества» между тем сгрудились вокруг мертвых наркоманов. Пьяницы, которых мне пришлось слегка побить, сидели на полу и стонали. Я обратилась к Лехе:
— Кажется, пора уходить.
— Давайте я вас провожу. А то мало
Мы побрели к выходу.
— Что, трупаков, волосатые, испугались? — хрипло заорал вслед кто-то.
Мы не стали оборачиваться.
Глава 11
Солдатов вернулся в понедельник. Мы приехали к нему на работу, и я сообщила ему о том, что случилось за то время, пока он находился в командировке.
— Конечно, посадить их можно, — сказал Солдатов. — Но доказать причастность Животина к остальным убийствам будет трудновато. К тому же ты права, Женя. Есть что-то еще. И мы это обязательно выясним. Я собираюсь снова перепоручить твоих клиентов моим ребятам, а мы с тобой совершим еще одну вылазку в тот притон. Попробуем узнать, какую миссию выполняли те наркоманы.
В итоге мы так и сделали. Мы с Сергеем решили повторить мой опыт с шинками и переоделись в алкоголиков. Веселая парочка оборванцев получилась. Мы вновь отправились в злачное место.
На этот раз у подъезда, из которого можно было пробраться в подвал, где обитали алкоголики и наркоманы, никто не дежурил. Несколько раз споткнувшись, мы спустились в царство зловония и матерной ругани. Алкоголики вяло поднимали на нас осоловелые взгляды. Я пыталась высмотреть среди них Леху, но тщетно.
Зато я заметила храпящего дядю Сережу. На полу рядом с ним валялась пустая пластиковая бутылка. В такие обычно разливают разведенный спирт в заведениях, именуемых в народе шинками.
— Пойдем, Сергей, — шепнула я на ухо другу, — поговорим с этим человеком.
Огибая выпивающие и раскуривающие компании, перешагивая через чьи-то накачанные спиртом тела, старательно пошатываясь из стороны в сторону, мы в конце концов добрались до старика. От алкоголика разило перегаром. Я потрясла его за плечо:
— Дядя Сережа! Дядя Сережа! Проснись!
Тот заворочался, один его глаз приоткрылся. Дядя Сережа проснулся, встал на четвереньки, после чего сел в более или менее человеческой позе, недоуменно уставившись на нас.
— Где водка? — осведомился он.
— Где Леха? — вместо ответа задала вопрос я.
— К-какой Леха?
— Леха, который здесь живет. Нам рассказывали, он в тот раз откуда-то до хрена портвейна притащил. Может, осталось что-нибудь? А то похмелиться надо. Иначе я не знаю, как жить дальше…
— Ах, Леха, — протянул дядя Сережа. — Леха… Нет портвейна больше. — Дядя Сережа прокашлялся. — Это Леха как-то мужика такого, волосатого, будто баба, с курвой его развел. А курва та дралась ох…но. За меня заступалась. Меня обижать нельзя. Короче, нет портвейна больше!
— А сам Леха где?
— Дайте-ка я вспомню.
Дядя Сережа почесал затылок.
— Ну как же! — хлопнул себя по лбу он. — Мочканули Леху!
Я почувствовала, как в горле образуется тугой, вязкий ком.
— То есть как — мочканули?