Волшебная Школа Карандаша и Самоделкина

Дружков Юрий Михайлович

— Я больше не хочу во сне, — сказал он.

— Умница, — похвалил Самоделкин. — Из тебя всё-таки получится хороший волшебник…

— Волшебник! — повторил попугай Ку-Ку.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ — про такое, чего ни в одной школе никому не разрешают

После урока математики Самоделкин шёл в мастерскую подготовить всё необходимое… Но я не скажу для чего. Мне сразу никто не поверит. И ребята

сначала не верили. Я потом расскажу…

Самоделкин шёл в мастерскую, но его позвал Карандаш, отвёл в сторону и шёпотом сказал:

— Она стянула пирожок с яблочным вареньем!

— Кто? — опешил Самоделкин.

— Собака.

— Ну и что? — Самоделкин удивился. — Чиж кормил её. Значит, ей мало.

— Как это что? Собаки не едят пирожки с яблочным вареньем. Она потащила пирожок в сад!

— Выходит, она кого-то угощала? — фыркнул железный человечек. — Не смеши меня, пожалуйста. Я начинаю звенеть, когда смеюсь, а ребята подумают, звонок на урок.

— У нас творится невероятное, — снова шёпотом сказал художник. — Пирожок — это пустяки. С веранды пропали штаны, рубашка и ботинки! Они сохли после дождя.

— Наверное, сдуло ветром, — предположил Самоделкин. — Ты нарисовал им другую одежду, чего же волноваться?

— На полу веранды остались чьи-то следы, — шептал Карандаш. — Ночью была роса. И как будто кто-то прошёл по веранде босыми пятками.

— Большими? — спросил железный человечек.

— Маленькими.

— А ночью было довольно свежо, и трава мокрая, — задумчиво сказал Самоделкин. — Ты позови собаку. Пусть она следы понюхает.

Художник вздохнул и пошёл искать собаку.

Тиграша, увидев Карандаша, почему-то завиляла хвостом, тихонько заскулила, как будто хотела о чемто попросить.

Она легла на пол в углу веранды, свернулась калачиком на деревянном полу, встала, опять легла и свернулась калачиком. К сожалению собаки, даже нарисованные волшебным художником, не умеют говорить. Они в придуманных сказках разговаривают, а наша сказка самая правдивая…

Самоделкин позвал ребят в мастерскую, где на полках и столах лежали настоящие новые сверкающие пилы, настоящие молотки, стамески, рубанки, напильники, плоскогубцы, разные сверлилки, отвёртки, гаечные ключи, винты, доски, палочки, фанерки, железки, прутики, цепочки, проволока и шестерёнки. Железный человечек просиял, когда вошёл в мастерскую.

— Возьмите в руки молоток и покажите, как вы умеете им стучать.

Он каждому дал удобный ладный красивый молоток.

— Ну, веселей! Как вы умеете бухать подоске? Или не умеете?

— Можно стукнуть? —

неуверенно спросил Чижик.

— Конечно! — воскликнул мастер. — Сколько угодно!

— Громко-громко? — спросил Прутик. И в глазёнках у него сверкнули огоньки.

— Громко-громко, — кивнул Самоделкин.

— А нам не попадёт? — спросила воспитанная девочка.

— Никогда!

Чижик не очень уверенно стукнул по доске. «Бухбух!»

Прутик осторожно поднял молоток и ударил в доску. «Вам! Вам!»

Необыкновенная школа загрохотала, загремела, как будто никому не знакомые великаны спрятались в ней, а теперь хотят расколотить её на мелкие кусочки. «Бум-бум! Бам-бам! Бум-бум! Бам-бам!»

Звенели стекла, гремели комнаты, грохотала вся необыкновенная школа.

Это будущие волшебники-мастера колотили по доскам, чтобы руки привыкли к молоткам. «Бум-бум! Бам-бам! Бум-бум! Бам-бам!»

Тиграша лаяла, не понимая, что происходит. Самоделкин подпрыгивал, звеня пружинками:

— Ай, молодцы! Ай, хорошо!

«Бум-бум! Бам-бам! Бум-бум! Бам-бам!»

Ребята лихо барабанили по сухим упругим и звонким доскам. И никто не услышал, даже подозрительный Карандаш, как под окном кто-то сказал тоненьким голоском:

— Ух, здорово!!

Только Тиграша завиляла хвостом и перестала громко лаять.

Если собаку погладить, она всегда перестаёт лаять.

«Бум-бум! Бам-бам! Бум-бум!»

— Гром гремит, — говорили прохожие, — а мы зонтики дома оставили. Давно мы не слышали такого грома. Сильная гроза будет!..

— А ну-ка, возьмите каждый по гвоздику! — воскликнул Самоделкин. — Вколотите их в доску!

Гвоздик у Настеньки сразу вылетел в окно. Его потом искали-искали, но почему-то не нашли.

Чижик не смог вогнать гвоздик в доску и очень расстроился.

Прутик нечаянно попал по пальцу и заревел.

Самоделкин успокаивал их:

— Ничего, ребятишки, на первый раз так всегда. Всё идёт как надо.

На рёв Прутика прибежал Карандаш и переполошился:

— Мальчик плачет?!

— Я хотел научить его, как сколотить обыкновенную очень полезную скамейку.

— Если тебе так нужны скамейки, я нарисую сколько угодно, — проворчал Карандаш. — Мальчик мог повредить себе руку. Чем он будет рисовать волшебные картинки? Надо перевязать ему палец.

Художник в одно мгновение нарисовал бинт. И Настенька забинтовала малышу руку.

— Не плачь. Прутик, — утешала девочка. — Я тебе очень хорошо забинтую.

Железный человечек нахмурился и сказал: