Волшебная трубка капитана
Шрифт:
– Брысь! – рявкнул Мотыльков. – Я ему сейчас скажу пару-другую слов, понимаешь!
– В таком случае я снимаю с себя ответственность за все, что произойдет дальше, – сказал Марк, нервно потирая руки, – потому что вам сейчас придется иметь дело не с кем-нибудь, а с трижды мастером спорта… Эй, Иван, ты слышишь меня? Возьми курс на остров, Робинзон Евсеевич хочет сойти…
– Все! – закричал Робинзон визгливым голосом. – Кончилось мое терпение! Кричи караул, собака!
Мотыльков пошел на Марка, грозно раздуваясь. Он размахнулся – и это был бы, наверно, крепкий удар, если бы Марк не успел увернуться. От собственного
– Ваня, я его честно предупредил, ты слышал сам. Так вот, я очень прошу тебя – помоги ему достать головной убор!
Ваня не торопясь вышел из рубки, обошел Мотылькова сзади, вежливо поднял его под мышки, понес к борту и выбросил вслед за шляпой.
– Остудись, дорогой!
Робинзон оказался хорошим пловцом. Отфыркиваясь, он поплыл вперед и вскоре достиг прекрасного островка с березами и кустами, стекавшими зеленой лавой к воде. Он выскочил на берег, пробежал туда-сюда по песчаной кромке, сделал несколько энергичных приседаний, вытряхнул воду из ушей и закричал, приставив ладони ко рту:
– Ящики! Ящики!
Ящики не заставили себя ждать – они полетели в воду, сперва погружаясь в нее, но потом выскакивая, как торпеды. Мотыльков бесстрашно бросался навстречу, кричал, грозил, посылал проклятья, но при этом неутомимо делал свое дело– осторожно выталкивал их на берег.
В это время из каюты выскочил Мурзай с сумкой в зубах, и ребята не сразу признали, что это саквояж Робинзона. Мурзай выпустил саквояж, но снова схватил его, стал таскать по палубе, рвать и трепать.
– Мурзай, фу! – закричал Ваня, вырывая саквояж.
Марк разглядывал длинный ноготь, который он любовно выращивал. Ноготь оказался слегка поврежденным в результате непредвиденного объяснения с гостем. Это очень расстроило Марка. Он поднял глаза на Ваню, державшего саквояж и не знавшего, что с ним делать.
– Ваня, верни Робинзону Евсеевичу все его имущество, – сказал Марк многозначительно. – Ты меня понял, Ваня?
Ване не пришлось объяснять – он развернулся вполоборота, раскрутился в другую сторону, как метатель диска, и красиво выбросил pyкy вперед. Саквояж птицей полетел на остров. Бегавший по берегу Мотыльков подпрыгнул в воздухе, как вратарь, и ловко поймал саквояж. Кажется, он был неплохим спортсменом.
– Теперь все, – сказал Ваня, отряхивая руки.
Он был недоволен, что его отрывают от дела, и снова взялся ладить крытый навес для своих коллекций, а Данька и Диоген, так и не успевшие ввязаться в драку, с восхищением смотрели на него, завидуя его силище. Нет, Ваня был человек! Окажись он на месте шофера Ивана, который спас в пустыне мальчонку, он бы тоже не сдрейфил в плену у басмачей. Может, капитан и называл шофера Иваном в честь их бесстрашного Вани, хотя рассказывал, конечно, о себе.
Горячка, охватившая Даньку и Диогена, не коснулась только Рубика. Он, кажется, вообще ничего не заметил: сразу же после обеда забрался под койку и в глубокой темноте занимался своими гнилушками. Зато Мурзай усердствовал больше всех. Он метался по палубе, склонялся над бортовой кромкой, делая вид, что готов броситься в воду, догнать и растерзать на мелкие части ловца собак, от которого спас его когда-то Данька…
Когда необитаемый остров, на
– Вот что, голубчики, – сказал капитан, обращаясь к Диогену и Даньке, – снимите с Марка фуражку и пояс и отведите его на гауптвахту. Часов пять пусть посидит и подумает. А ты, Ваня, постой за штурвалом.
Данька и Диоген сняли с Марка фуражку и пояс, сверкавший от наклепок и значков. Марк не сопротивлялся, на лице его не было обычной иронической улыбки. Туча в это время развалилась на облака, облака собрались в кольца и втянулись в капитанскую трубку.
И сразу посветлело. И все увидели нового Марка. Лишившись фуражки и пояса, он из рулевого превратился в обыкновенного, ничем не выдающегося человека. Мальчики повели его на гауптвахту. Вид у него был такой несчастный, что стало жаль его. Диоген решил слегка утешить бывшего рулевого и отнес ему банку сгущенки и печенье. Рубик тоже посочувствовал Марку и передал на гауптвахту несколько книг.
Поев сгущенки с печеньем, Марк раскрыл одну из книг, заинтересовался и стал читать, а это случалось с ним не часто. И, если правду сказать, то, наверно, все к лучшему? Ведь если ты никуда не можешь пойти, а рядом книги и есть время почитать и подумать, и если ты способен к наукам,– да ты очень скоро станешь образованным человеком и даже ученым!
Так что ничего удивительного, если много лет спустя весь мир узнает имя прославленного ученого Марка Леонидовича Цыбульского – выдающегося ученого пока еще неизвестно каких наук…
Глава 6
«КАПИТАН ТАИНСТВЕННОГО СУДНА…»
После полудня, когда солнце, разомлев от жары, затянулось легкими облаками, а реки превратилась в застывшее стекло, катер подошел к пристани портового поселка. Дремавший на носу Мур-зай проснулся и громко залаял. От причала отделилась моторная лодка и пошла наперерез «Веселым пескарям». В лодке сидел юный широкоплечий лейтенант милиции, а возле него – человек в кожаной шляпе, очень похожий на Мотылькова, просто вылитый Робинзон, если бы не единственный ус, торчавший совсем в другую сторону. Наверно, Мурзай и в самом деле принял его за Робинзона, но это никак не мог быть Робинзон, потому что настоящий Робинзон Евсеевич Мотыльков в это время находился на необитаемом острове. Скорее всего, это был какой-то очень близкий родственник Мотылькова, родной брат или, в крайнем случае, двойник, что иногда бывает в природе. Катер и моторная лодка сошлись бортами.
– «Веселые пескари»?– спросил лейтенант голосом, неожиданно тонким для его могучей фигуры.
– Они самые, – подтвердил Иван, высовываясь из рубки.
– А где у вас главный «пескарь»?
Мурзай, повизгивая, спрятался за ребят. Из каюты, опираясь на трость, поднялся капитан. Он поправил очки и уставился на лейтенанта, любуясь его крутыми плечами и краснощеким лицом.
– Так что требуется узнать, кто вы такие, – сказал лейтенант и смущенно прокашлялся.
Капитан одобрительно кивнул и продолжал молчать.