Волшебная зима в Оккунари
Шрифт:
— Слушай, — нахмурился Вил, не смотря на одобрительный смешок Янга, — чего это ты перешла на дурацкую бабскую дипломатию? Если нечего сказать по существу, так и отвечай, а разводить политесы не время и не место.
Рика зыркнула на младшего Окку. Было весьма обидно, что он разговаривает с ней, как с нерадивой младшей сестрой.
— Если открывать свои намерения, — пришёл ей на помощь артист, — то начать нужно с меня. Я виноват, что напустил туману. Это извинительно. При моей работе всегда лучше говорить окружающим минимум информации. А привычка, как вам известно, господа, очень легко входит в нашу плоть
Янг помолчал, прикрыв глаза, как человек, испытывающий глубокую усталость, посидел так несколько мгновений и кивнул.
— Хорошо, только не переходи грань. Не переборщите.
— Понял, — кивнул артист, — я проведу ритуал на собственной крови.
Он снизу вверх поглядел на коррехидора.
— Если его сиятельство это шокирует, или вы не выносите вида человеческой крови, вам лучше выйти вон. Спуститесь вниз, выпейте гадкого желудёвого пойла, пообщайтесь с другом. Иначе вы станете нам с госпожой некроманткой серьёзной помехой.
— Благодарю за заботу, но, пожалуй, воздержусь от выхода из комнаты, — чуть изогнул бровь Вил, — вид крови человеческой или животной меня ничуть не шокирует. Я предпочту быть рядом с Эрикой. Так, на всякий случай.
— Отлично, — Мозгоправ встал и рывком отодвинул свободный стул в угол комнаты, — сядьте там и, надеюсь, вы в курсе приёмов безопасности при волшбе? Это насчёт не вставать, не орать и не лезть чародею под руку?
Вилохэд занял отведённое ему место и заверил, что ему уже доводилось присутствовать при ритуалах. Вспомнилось, как декан лечебного факультете помогала Рике с личиной женщины, которую собирались убить.
Тополь с ногами залез на кровать и вытащил нефритовые чётки. Видимо, собирался помогать молитвой.
Ноди взял карту Оккунари и положил её на свободное пространство комнаты. Потом открыл окно и уставился на воробья, беззаботно клевавшего крошки на карнизе. Воробей встрепенулся, повертел удивлённо головой и вспорхнул прямо в руки артиста.
Тот извлёк ритуальный кинжал с непонятными делийскими иероглифами по ручке и резким движением умертвил птицу.
— Окропите руки, — проговорил он, протягивая ещё тёплое тельце чародейке, — только самые кончики пальцев.
Рика послушно выполнила требование. Нодивара положил воробьиный трупик на карту где-то в середине Оккских гор и снова взялся за кинжал. На этот раз он сжал его двумя руками так, чтобы обоюдоострое лезвие порезало все его пальцы одновременно, после чего буквально пригвоздил птицу к полу окроплённым собственной кровью кинжалом.
— Умеете делать Кошачью колыбельку? – взгляд карих с красноватым отливом глаз был спокойным, будто они вместе готовили обед на кухне.
— Не особо хорошо, — честно ответила чародейка, которая в детстве пыталась играть с верёвочкой, и даже немного преуспела, но сейчас не была уверена, что ей удастся сделать всё правильно.
— Ладно, тогда просто повторяйте за мной.
Чародейка кивнула. Ноди прикоснулся мизинцами и большими пальцами рук друг к другу. Из ранок вытянулись тонкие верёвочки крови. Рика повторила его жест, кровь воробья на её руках ожила, сплетаясь в нити, потянулась за пальцами, превращаясь на ходу в алые жгутики.
—
Девушка сосредоточенно выполняла указания. Она никогда не колдовала вместе с кем-то, это было странно, непривычно, но здорово. Чем-то напоминало поцелуй незнакомого мужчины. Руки Мозгоправа мелькали над картой, сплетаясь с её «колыбелькой», но ни разу не соприкоснулись. Энергия от маленькой жертвы буквально била ключом, хотелось замкнуть все цепи разом, открыться волшбе и почувствовать мир вокруг: бьющиеся алыми сгустками сердца Вилохэда и Янга, звуки разговоров внизу в ресторане, шорох ветра в ветвях старых елей и даже отдалённые взлаивания лисиц в горах. Подумалось, а вдруг она сможет найти свиней, просто взглянув на расстеленную карту с дохлым воробушком? Мозгоправ нахмурился и отрицательно качнул головой.
— Не вздумайте! – прошипел он, — делайте всё, как договорились.
«Он успевает отслеживать мои мысли, — восхищённо подумала Рика и одёрнула себя, — нашла время упиваться магией! Тебе не тринадцать лет».
Колыбелька тем временем входила в свою завершающую стадию: смуглые тонкие пальцы артиста мелькали всё быстрее, кровавые верёвочки образовывали сложную переплетённую фигуру. С точек пересечения на карту срывались капли крови чародея, который даже ни разу не поморщился от боли. Капли падали и впитывались, оставляя лишь дымные следы, похожие на следы крошечных костров в нарисованном на карте лесу. Восторженное кипение силы поутихло и в Рике, она почти физически ощутила, как магические потоки утекают через её вымазанные в воробьиной крови пальцы и сливаются с кровавыми нитями Нодивары. И это было почти больно.
Когда кровавая колыбелька была готова, артист, закрыл глаза, сосредоточился и произнёс фразу на незнакомом Рике языке. Ему вторил Янг, из молитвенного шёпота перешедший на полный голос. Артист резким жестом оборвал все алые нити, фигура, созданная двумя чародеями, медленно опустилась на тельце воробья. И в этот момент случилось чудо: от него отделилась светящаяся мягким зеленоватым светом прозрачная фигурка маленькой птички. Призрачная птаха сделала попытку взмыть ввысь, но не смогла подняться выше нескольких футов из-за кровавых пут колыбелечного заклятия. Она забила крыльями, стараясь освободиться, но Янг повторял свою молитву, быстро перебирая блестевшие в руках чётки. Его слова будто удерживали нити, подпитываемые чародейкой и Нодиварой.
Осознав бесполезность попыток вырваться, призрак птицы вдруг сложил крылышки и на манер зимородка нырнул прямо в карту и исчез.
Артист подрагивающей от напряжения рукой утёр пот со лба, оставив на нём кровавую отметину.
— Получилось, — выдохнул он.
Рика тоже ощутила усталость и какое-то опустошение, зато на карте справа от жертвенного воробушка красовалась обожжённая отметина в форме летящей ласточки.
— Реликвия Шимон здесь, — капля крови из пореза упала на карту, — её ещё не увезли.