Волшебная зима в Оккунари
Шрифт:
— Гевин? – скривился в презрительной усмешке студент, — полагаете, я нуждаюсь в прощении этого ничтожества? Даже смешно! Дубовым кланом правит ограниченный человек, которому лесть и беспочвенная надежда на мнимое величие клана затмевают разум. Как низко пал Дубовый клан, как выродились Окку! Просто оторопь берёт.
Он прошёлся вдоль барьера.
— Вам не убрать его, — проговорил Кори почти ласково, — напрасно тратите силы, господин артист. Или лучше сказать, штатный палач храма Шимон?
— Кем бы я ни был, — буркнул Мозгоправ, — я оторву твою больную голову от твоего недужного тельца.
—
Он с презрением воззрился на коррехидора.
— Ваша спесь, братик, меня достала. Достала жизнь в этом жалком теле, слабом, уродливом, ни на что не годном. Вы думаете, я хочу вылечить свой недуг? Кашель, харканье кровью? Да? Считаете меня бедным студентом с Северных островов?
Он покровительственно поглядел на своих незваных гостей.
— Поразительная близорукость и недогадливость. Хотя чего ждать от вырожденца и заносчивой чародейки, кичащейся посвящением какому-то местному божку смерти.
— Заносчивая или нет, а твоего тяготона я одолела, — не стерпела Рика.
— Тяготона, который должен был лишь изображать водяную лошадь, а не предполагался для сражения, — последовал ответ, — и даже тяготон вам ничего не подсказал! Боги, как измельчали люди. Подумай хоть ты, храмовый святоша, откуда студенту с Севера знать про богиню Данмон, заточённую внутри твоей драгоценной реликвии? Как паренёк с кровохарканьем может украсть тридцать две свиньи, не оставив следов? Зачем мне могила Бартоломью Окку? Молчите, оно и понятно. Твои молитвы не дают ответа. Итак, у кого есть идеи? Ответивший правильно проживёт на полчаса подольше и увидит ритуал до конца. Он будет первым, кому взглянет в глаза великий возрождённый чародей Бартоломью Окку. Боги, как долго мои уста не произносили этого имени.
— Он хочет сказать, что он и есть твой предок, — прошептала Рика Вилу, — он ненормальный, возомнивший себя опальным чародеем.
— Я всё слышу, девушка, — строгим учительским голосом проговорил Кори Лейс, — ваш ответ правильный, но предположение о безумии оскорбительно. Я оставлю тебя в живых подольше, и вознагражу себя сполна за многовековое воздержание. А там поглядим, насколько ты окажешься старательной и переживёшь ли мою любовь.
Рика готова была вскинуться и заявить, что скорее воспользуется благословением своего бога и отправится к нему, нежели согласится на подобное, но предостерегающий взгляд Мозгоправа её остановил, а негромкий голос артиста в голове произнёс:
— Воспользуйся интересом к себе и вызнай побольше о том, что стоит по ту сторону барьера. А я кое-что подготовлю.
Она незаметно кивнула и обратила взгляд на студента.
— Бартоломью Окку не может быть жалким тощим уродцем, — проговорила чародейка, одарив собеседника за барьером покровительственно-презрительным взглядом, подсмотренным у красоток из модных журналов подруги, — ты – Кори Лейс, начитавшийся разных
— Глупое дитя, — рассмеялся студент смехом, в котором чувствовался жизненный опыт, и от которого по рукам девушки пробежали мурашки, — неужели ты надеешься подобно храброму лесорубу из сказки побудить меня доказать своё могущество, совершив при этом непростительную глупость? Вы так и пребываете в неведении, за что я был казнён. Не сообразила? Бессмертие. Я искал бессмертия и почти обрёл его, если бы не мой трусливый младший брат. Он разболтал обо всём, он побоялся присоединиться к моему величию и предал меня. Как жаль, что я не добрался до него. Но ничего, его нашло моё предсмертное проклятие, я запер его жалкий дар, порвал все цепи. Он сошёл с ума, резал и рвал своё тело, пока не истёк кровью. С тех пор среди Окку не рождаются чародеи. Мне не дали завершить ритуал, но! Он был запущен и убить до конца меня им было не по силам. Конечно, это жалкое тело никуда не годится, но за неимением ничего другого сошло и оно. Я лишился части своих способностей и знаний. Все эти столетия мне пришлось по крупицам восстанавливать их и искать, искать способ возродиться тем, кем я был. И в вашей Делящей небо я обрёл способ. Хорошо, что монах имел пристрастие к алкоголю. Немного магии в питьё и компания благодарного слушателя – что ещё нужно чтобы язык развязался сам собой? Надеюсь, дальше разжёвывать вам не нужно.
— Вы хотите освободить заточённую богиню и получить её поцелуй, дарящий бессмертие? – прямо спросила Рика, — и вас не волнуют невинные люди Оккунари.
— В точку, малышка, — кивнул чародей, — ты умнее, чем остальные. Дальше ты будешь говорить уже со мной истинным.
Он повернулся и зашагал к кровавому алтарю, на котором распластала нефритовые крылья ласточка богини Шимон.
— Нащупали слабину? – спросила Рика артиста.
— Да, есть кое-что, — последовал ответ, — мне потребуется ваша помощь и вода. Много воды.
— Где мы её возьмём?
— В шахтах и пещерах всегда присутстует вода, — сказал Вилохэд, — водоносные слои. Но есть ли именно под Сосновой горой, я не знаю.
— Есть, — уверенно заявил Мозгоправ, — и немало. Я чувствую воду в метрах пятистах отсюда. Знакомым ритуальным кинжалом он аккуратно порезал себе пальцы и передал Рике.
— Не режь слишком сильно, — проговорил он, слизнув побежавшую по мизинцу каплю крови, — боль не должна мешать концентрации.
Девушка серьёзно кивнула.
— Потом научите меня делать колыбельку? – спросила она, сжимая кинжал обеими руками.
— Всенепременно, — пообещал Мозгоправ, а в голове явственно прозвучало: «Если выживим».
Они протянули руки к друг другу, соприкоснулись пальцами, и совместная волшба началась.
Вилохэд видел, как от их пальцев протянулись знакомые кровавые верёвочки, Тама, вылетела из кармана и попыталась цапнуть артиста за ухо. Фамильяру показалось, что он вредит её госпоже. Ноди увернулся, мотнув головой, и пошипел что-то по-делийски. Как ни странно, бывшая кошка поняла, полетала чуток вокруг его головы и опустилась на плечо Рики, с откровенным интересом, взирая на кошачью колыбельку.