Волшебница-самозванка

Набокова Юлия

Селена рыдала. Сначала зло, выкрикивая ругань и обвинения, из которых я поняла только то, что моя жалость лишила ее способностей к колдовству. Потом бессильно, как плачут брошенные женщины и наказанные дети. И, наконец, с облегчением, как плачут родственники больного, узнав об успешном исходе опасной операции. Все это время я чувствовала ее злобу, ее гнев, ее страх, ее панику, и только когда она стала утихать, расслабленно всхлипывая, на меня опустились покой и умиротворение.

Что-то произошло в эти минуты, что-то изменилось во мне, что-то изменилось в Селене. Надолго ли? Не

знаю. Жаль, что сестренка уже использовала заклинание Забвения, сейчас оно бы очень пригодилось ей самой. Чтобы стереть из памяти все прежние злодеяния, чтобы начать жить заново, чтобы стать другой, лучшей Селеной, чтобы дарить добро, а не приносить несчастья.

Близняшка подняла на меня лицо, опухшее уже от слез, а не от пчелиных укусов, от которых не осталось и следа.

– Вы кто? – тихо произнесла она, вглядываясь в мое лицо. – Что происходит?

Бойтесь желаний своих, ибо они исполняются.

Теперь я никогда не узнаю, что случилось с моей настоящей матерью, и не смогу уничтожить записи Мадлен, спрятанные Селеной.

Быть может, это и к лучшему. В том, что записи спрятаны надежно, я не сомневалась. Что же касается Фабиолы... Я смогла простить Селене ее попытки убить меня и смогла найти оправдание ее жестокости. Я ведь и в самом деле увела ее мужчину и невольно заняла ее место. Но кто знает, смогла бы я простить ей смерть матери, которую я никогда не видела, но которую успела полюбить по рассказам Ива. А без прощения не было бы ничего хорошего.

Все это время я защищалась от магии Селены и пыталась понять, как сделать то, чего ждут от меня магистры. Я глушила колдовство Сэл ее же оружием – злостью, обидой, гневом и насмешками, и тем самым питала ее. А стоило лишь противопоставить ее разрушительной магии прощение, жалость, сочувствие, понимание и капельку любви, как пророчество свершилось.

Я погубила Селену.

Такой, какой она была раньше, она уже не будет никогда.

Ив вернулся в замок намного раньше, чем я его ожидала. Судя по сбившемуся дыханию, расстояние от холма до озера он преодолел отнюдь не прогулочным шагом. К тому времени я уже успела уложить Селену в спальне и, дождавшись, пока она заснет, вернулась в кабинет, прислушиваясь к шагам в коридоре.

Рыцарь взбежал по лестнице, быстро толкнул дверь и застыл на пороге при виде меня. Запыхавшийся, злой и мокрый.

– Салют телепузикам! – махнула рукой я, и его глаза мигом потеплели, хотя позы оскорбленного воина никто не отменял. – Извини, что заставила тебя побегать.

– Побегать?! – Он возмущенно фыркнул, тряхнув мокрыми волосами, похожий на котенка, которого впервые облили из душа, и при этом душ оказался ледяным. – А поплавать не хочешь?

– Где же ты в долине речку нашел? – удивилась я.

– В долине? – подозрительно вежливо уточнил он и, дождавшись утвердительного кивка, взорвался. – Да меня окунуло в наше озеро!

– К русалкам?! – опешила я.

– Да это не русалки, это настоящие гурии, – мстительно произнес Ив, – Набросились на меня целой толпой и давай ласкать. Ах эти нежные женские руки!

– Ах

эти скользкие рыбьи хвосты! – в тон ему ответила я.

– Ну и как с тобой после этого разговаривать? – укоризненно покачал головой рыцарь.

– Нежно, в обнимку и с любовью, – подсказала я.

Ив с улыбкой раскрыл свои мокрые объятия.

– У тебя там чешуйки... прилепилась, – хихикнула я, указывая на рукав рубахи.

– Я отбивался, как мог!

– Да уж вижу! И как же ты выбрался?

– Сабрина помогла.

– Сабрина?!

– Что-то мне с трудом верится в то, что без памяти влюбленная русалка способна выпустить предмет своего обожания на землю, зная, что без ее позволения со дна озера ему не выбраться.

– И что же такого ты ей сказал?

– Признался, что всю жизнь мечтал иметь гарем, и пообещал сделать Сабрину любимой женой.

Неудивительно, что после этого потенциального султана отправили восвояси. Уж лучше страдать от неразделенной любви, чем делить любимого с десятком других женщин.

Я с радостным визгом повисла у него на шее:

– Ах ты подлец!

– Она мне сказала то же самое, когда вытолкнула на поверхность, – со смешком признался он, прижимая меня к себе.

– Ты мокрый! – фыркнула я, вырвавшись из его рук, пахнущих тиной.

– Твоими стараниями! Я уж было решил, что ты меня утопить собралась.

– Тсс! – вспомнила я, понижая голос до шепота. – Селена спит.

На лице Ива отразилось такое недоумение, что я пожалела, что у меня нет фотоаппарата – такой бы кадр получился. Нет, ну не так же буквально!

– Что это? – Опешивший Ив перевел взгляд с меня на цифровой «Никон», повисший в воздухе между нами. Чудо техники расценило мое замешательство по-своему, взмыло до уровня глаз рыцаря и ослепило его вспышкой. Ив принял боевую стойку и приготовился дать бой неизвестному про тивнику.

– Спокойно. – Я убрала фотоаппарат на стол, и рыцарь с опаской косился то на него, то на меня. – Теперь у меня есть твой портрет на память. Кстати, хорошая идея! Надо будет пощелкать тут все вокруг, а то ведь рассказать – никто не поверит.

– Ты сказала про Селену – осторожно напомнил Ив.

– А что тебя так заинтересовало? – ревниво осведомилась я. – Спит себе девушка, отдыхает.

– Отдыхает?! Так у тебя получилось?

– Если ты имеешь в виду пророчество, то грош ему цена. Сэл цела и невредима, ее только пчелы слегка покусали, но на ней все зажило, как на кошке. Я тоже, как видишь, умирать не собираюсь. А если ты об обмене магией, то не знаю. Я приступов немотивированной ярости и не обоснованной злости пока не испытываю, а как поведет себя Селена, покажет время.

– Можете не сомневаться, мы за ней присмотрим, – вмешался в наш разговор третий лишний.

Мы одновременно повернулись к зеркалу, в котором отражался празднично разодетый Балемар. На этот раз плащ на нем был пурпурный, вместо колпака голову прикрывал берет, а на лице сияла улыбка, как у моделей из рекламы зубной пасты.

Ив поспешно поклонился, делая шаг вперед. Я сложила руки на груди и не двинулась с места. Магистр виновато опустил глаза и стер улыбку с ослепительной до извиняющейся.