Волшебница Вихря

Мишарина Галина

— Мы её пищей не станем, Веда. Никогда. Кстати, ты иголки с нитками взяла, а не вышиваешь. Что так?

— Не поверишь, но мне не хочется. Слишком волнуюсь за предстоящее.

Влас, не стесняясь улыбчивых Огней, усадил меня к себе на колени.

— Я не взял бы тебя, если бы не мог защитить. Даже если всё пойдёт не по плану, ведьма не причинит тебе боли.

— За себя я не переживаю. Мне страшно за тебя, за Слава, за Эрха… За всех вас.

— Отпусти страх, Веда. Обещай, что постараешься думать о хорошем. Нам всем нужны добрые мысли и прежние светлые мечты.

— Хорошо, — улыбнулась я. — Обещаю стараться. Я представлю самый лучший вариант,

потому что худший и так уже много раз представляла…

У Огней было принято предлагать гостям самые разные сладости и напитки. Они делали прекрасный шоколад, собирали множество орехов, а из фруктов готовили желе и повидла. Всё это затем превращалось в конфеты и торты, в морсы, соки и густые сладкие похлёбки. Когда это ароматное, многоцветное великолепие с нескольких подносов перестало в меня помещаться, Слав проводил нас в комнату.

— Влас, нам нужно поговорить, — сказал он. — Мои ребята уже собрались.

— Иду. Веда, я скоро.

— Хорошо. Буду ждать, — кивнула я.

Иногда полезно побыть одной, спокойно поразмыслить. Я честно старалась исполнить своё обещание, и в конце концов смогла угомонить дурные чувства. Что бы ведьма ни замышляла, ей не победить любовь. Даже время не могло справиться с истинно сильным чувством, и старость не разрушала его, если оно настоящее.

Я села у окна и достала гребень, подаренный Власом. Мне стало уютно и мирно, и сердце стучало ровно. В замке Огня пахло иначе, более сладко и остро, словно в жгучий перец добавили корицы и цветков ванили, в то время как Вихреградье благоухало нежно — розами, вишнями и мёдом. Мне нравилось думать, что Эльта когда-нибудь поселится здесь, и будет подолгу разговаривать с Аррахом. Ну а мы с Власом, едва вернёмся домой, непременно навестим Ракху и отведаем её чудесных слив, которые она так нахваливала. А если свой сад разбить где-нибудь в горах? Хотя, зачем? В крепости хватало замечательных фруктовых деревьев.

Негромко стукнула дверь — вернулся Влас. Он поглядел, как я чешу волосы, улыбнулся и принялся снимать рубашку.

— Пропах морем, пойду помоюсь.

— Мне бы тоже освежиться, — сразу поднялась я. — Если, конечно, это можно… Ну, ты понимаешь. Чтобы мы вместе…

— О чём ты?

— О близости, — тихо сказала я, откидывая назад блестящие пряди. — Нам ведь нельзя — вдруг ребёнок?

Влас подошёл и взял меня за руку, тёплые губы скользнули от ладони к запястью.

— Конечно, можно, маленькая. Ты же знаешь, есть ласки, которые мы можем себе позволить почти всегда. И даже если ты захочешь полного единения — я вполне способен обезопасить тебя на время. — Он обнял меня, и я положила щёку мужчине на грудь, с наслаждением вдохнула его запах. — Другое дело — корабль. Там совсем не до этого.

— Понимаю. Просто привыкла знать тебя рядом, чувствовать твой запах. Ты заметил, я смогла успокоиться!

— Да. Теперь в твоих глазах снова живёт солнечное море.

Он склонился и поцеловал меня.

— Это пока мы здесь, — слабо улыбнулась я, когда Влас отстранился. — Но чем ближе к Ненастью, тем мне страшней. Вот вернёмся на корабль — и я опять начну дёргаться.

— Веришь ли — и мне страшно, но иначе. Я боюсь, что не сдержу себя и снова стану зверем.

— И что тогда? Думаешь, ты причинишь мне вред? Невозможно, — уверенно сказала я.

— Не тебе. Я боюсь, что убью ведьму.

— Но ты говорил, что тебе с ней не справиться!

— Я говорил, что не справлюсь с ней, оставаясь собой. Но, если преступлю свои личные границы и отпущу на

волю кошмар — я разнесу половину Ненастья, Веда. Беда в том, что, уподобившись Дракону-Великану, что живёт далеко от наших земель, я потом вряд ли смогу стать прежним.

— То есть ты можешь выпустить ещё более мощную магию? — пробормотала я поражённо.

— Древнюю, как само время. Прочную, словно небо. Разрушительную, как вулкан, который извергает дым и лаву. Так погиб мой прадед — он начал и не смог остановиться. Когда-нибудь я отвезу тебя на далёкие острова в океане и покажу его могилу.

— Почему она так далеко? — шёпотом спросила я.

— Потому что, поддавшись чарам и опьянев от них, он стал монстром и сам заточил себя подальше от семьи и близких. И я могу стать таким, причинить вред родным людям. Вряд ли ведьма знает, с кем на самом деле связалась, иначе она бы не хвасталась силой.

— Но почему ты не можешь использовать какую-то часть магии? Почему тогда предпочёл соглашение и подчинение?

— Потому что так было лучше для моих братьев и сестры, для всего Вихреградья. Отпусти я зверя, и погубил бы десятки людей — и плохих, и хороших. Я выбрал медленный путь к смерти, чтобы остальные могли жить. — Он усмехнулся в ответ на мой взгляд: — Люблю, когда ты так смотришь. Чувствую себя особенным, важным.

— Ты и есть особенный и самый необходимый для меня. Знаешь, какой ты хороший? — прошептала я, целуя мужа в губы. — Лучше всех, кого я знала. Сильнее. Добрее. Отважнее.

— О! — отозвался Влас весело, но глаза были серьёзными. — Мёд твоих слов манит меня узнать ласку твоих рук, любимая.

Он погладил меня сквозь платье по груди, ладони нежно сжались. Я в ответ коснулась его заросших щёк, провела пальцами по шее и груди до самого низа живота. И снова поцеловала, но на сей раз долго, настойчиво, глубоко, отчего Влас тихо и хрипло зарычал мне в губы. Вибрирующий звук отозвался в горле сладко и вкусно, и мы принялись раздевать друг друга.

— Мыться? — спросил Влас, покусывая моё ухо и лаская руками ягодицы и бёдра.

— Да, — отозвалась я, сжимая его плечи и прижимаясь к мужчине как можно крепче.

До купальни мы так и не добрались. Конечно, пол, пусть и застеленный ковром — не слишком удобное место для страсти, однако Влас оказался внизу, и мне было тепло и приятно на его бедрах. Я нуждалась в его силе и властности, он питался моей нежностью и трепетностью. И хотя мы хорошо знали друг друга вот уже несколько месяцев, каждая новая близость словно создавала в памяти особенный яркий образ. Наверное, именно из таких воспоминаний и складывается счастье, для которого были созданы люди и сам мир. И, наверное, это страшно — утратить веру в ласку и верность, провалиться в болото мнимого могущества…

Но в эту ночь я о ведьме больше не вспоминала. Со мной рядом был любимый мужчина, вокруг мягко дрожало пламя, и мы нежились в нашем общем сновидении о вулканах и красных горах, о радужных драконах и жемчуге облаков, о грозах, что прогоняют всё плохое, и звёздных дождях, что бесконечно лились из стеклянного кувшина небес.

Глава 15

Острова Пустоты навевали на меня тоску. Они были безжизненными, серыми и ровными, словно листы для записей. Просто торчащие из воды скалы с гладкими, будто срезанными, макушками, где могли жить только птицы или тюлени. На фоне бледно-голубого неба особенно выделялся высоченный чёрный маяк, на вершине которого горел багровый огонь. Выглядел он зловеще.