Волшебник в одиночестве
Шрифт:
психологу...
– А, фокусы, - сказал Миллман, - любопытное увлечение. Мало кто из женщин
занимается подобным. Здесь есть определенные гендерные ограничения; не спрашивай
меня, почему все известные фокусники были мужчинами. Так или иначе, это хорошо для
развития ловкости рук и зрения. Как-нибудь покажешь мне пару карточных трюков, - он
глянул на часы, - но не сейчас - скоро придет еще один человек.
– Спасибо, мистер Эм, - сказала Нита
скоростью, размышляя, а что если, несмотря на все заверения мистера Миллмана, она все-
таки сходит с ума.
***
Кит провел большую часть предыдущего дня, восстанавливаясь после путешествия с
Пончем в мир, где они нашли Дэррила. Не то чтобы он лично использовал много каких-то
заклинаний, но, похоже, Понч каким-то образом воспользовался его силой. Возможно, все
дело в поводке, подумал Кит, направляясь на кухню для торопливого завтрака. Он
проспал, частично из-за реакции после волшебства с поводком и защитным щитом,
частично из-за физической усталости от подъемов и спусков со всех этих дюн. Ноги
просто горели.
Не менее утомляющими были события, которые ему довелось там увидеть.
Также он сильно устал, поскольку провел немало времени, успокаивая Понча. Когда они
вернулись обратно, пес выглядел вполне обычным, он проглотил обещанные собачьи
печенья, словно не ел несколько дней. Но по мере приближения вечера Понч становился
все более и более несчастным. И вот после ужина, когда Кит помогал своей маме убирать
со стола, они услышали звук, донесшийся снаружи. Понч выл.
Мама Кита бросила на него свой характерный взгляд.
– Что с ним случилось? - спросила она.
– Пожарная сирена проехала или что? Я ничего
не слышала.
Кит покачал головой.
– Пойду узнаю, - сказал он.
У ворот на задний двор, около гаража, Понч сидел на траве, завывая так, будто
репетировал для участия в "Зове предков". Кит открыл ворота.
– Понч! Что такое? Хочешь зайти?
Нет.
49
Понч продолжал завывать.
Кит был озадачен. Он сел рядом с псом, который проигнорировал его и снова завыл.
– В чем дело?
– спросил Кит на Речи, подождав несколько секунд.
Понч прервал вой, на секунду присев и оглядевшись по сторонам.
Как Она может делать с ним такое?!
Как Она может делать с ним подобное? вопросил Понч. Он же ничего ей не сделал! Он
был
Кит только моргнул на это.
– Это же Одинокая Сила, - сказал он.
– К несчастью, ей, похоже, нравится делать людям
больно... и нравится смотреть, как они мучаются. Поэтому мы продолжаем преследовать
Ее, делать свою работу, мешая ей всюду, где только можем.
Это несправедливо, сказал Понч. Затем поднял голову и снова завыл.
Кит услышал, как дальше по улице одна из соседских собак тоже разразилась горестным
воем, таким тоненьким фальцетом, что он бы рассмеялся, не будь он так обеспокоен
состоянием Понча. Вскоре выли уже все собаки в округе, и через некоторое время он
услышал человеческие крики, добавившиеся к общему шуму: "Заткнись!", "Пожалуйста,
угомоните своего чертова пса?" и "Да-да, конечно, но сначала ты угомони своего!"
Кит понятия не имел, что он может сделать, так что не придумал ничего умнее, кроме
как просто сидеть рядом с Пончем.
Наконец, пес прекратил завывать, и постепенно, одна за другой, соседские собаки тоже
затихли. Понч поднялся, встряхнулся всем телом и направился через все еще приоткрытые
ворота на подъездную дорожку. Там он дошел до входной двери, подождал, пока Кит
откроет ее, вошел и потрусил наверх в спальню Кита.
Мама Кита с любопытством взглянула на него, пока он закрывал дверь.
– Что это было?
– Понч был расстроен после случившегося этим утром, - ответил Кит. - Я попробовал
объяснить ему, но не уверен, что сам могу все это понять.
Теперь, на следующее утро, когда он пошел на поиски своей порции хлопьев, он не был
ближе к ответу, чем тогда. Понч спал, когда Кит поднялся в свою комнату, и не
просыпался все это время. Я поговорю с ним об этом позже, подумал он, открывая буфет
за стойкой.
Кукурузных хлопьев не было. Была коробка измельченной пшеницы его папы, которую
Кит ненавидел, когда бы ему ни приходилось ее есть, она всегда заставляла его думать,
что он ест бумагу. Единственная другая коробка содержала в себе хлопья, которые
любила его сестра, из тех глазированных, со вкусом фруктов, разноцветных, полных
зефира, перепудренных крахмалом, усиленным витаминами, которые были совершенно
несъедобными из-за того, что состояли на девяносто восемь процентов из сахара - даже
при том, что это слово появлялось на коробке лишь раз шрифтом настолько мелким, что
без лупы не увидеть.
– Мам, - сказал Кит огорченно.
– У нас нет хлопьев!