Волшебник. Набоков и счастье
Шрифт:
«Временами можно было заметить, как тяжело он страдал от мысли, что оказался внезапно оторван от жизни, каждая подробность которой его радовала, и от творческого процесса, который был в самом разгаре». – Там же. С. 136.
…«некоторые бабочки уже порхают»… – Там же.
«Давай наймем самолет и разобьемся!» – [Шифф. С. 527].
«Существует еще одна, особая, коробка, содержащая значительную часть захватывающе оригинальной „Лауры и ее оригинала“, которая могла стать лучшим произведением отца, самым чистым и концентрированным выражением его дара». – Nabokov, Dmitri. On Revisiting Father’s Room // Quennell, Peter (ed.). Vladimir Nabokov: A Tribute. N. Y.: William Morrow, 1980. P. 129.
«Они
«Не знаю, отмечал ли уже кто-либо, что главная характеристика жизни – это отъединенность?» – Пнин [ССАП. Т. 3. С. 22].
«Не облекай нас тонкая пленка плоти, мы бы погибли. Человек существует, лишь пока он отделен от своего окружения». – [Там же].
«Череп – это шлем космического скитальца. Сиди внутри, иначе погибнешь». – [Там же].
«Смерть – разоблачение, смерть – причащение». – [Там же].
«Слиться с ландшафтом – дело, может быть, и приятное, однако тут-то и конец нежному эго». – [Там же].
«Когда я замечаю что-то необычное, то первым рефлексивным желанием становится отнести это отцу для одобрения, как я приносил ему отшлифованные морем камешки в детстве на пляже Ривьеры. И лишь долю секунды спустя я чувствую укол боли и осознаю, что его больше нет. Понравились бы ему мои маленькие приношения?» – Nabokov, Dmitri. On Revisiting Father’s Room // Quennell, Peter (ed.). Vladimir Nabokov: A Tribute. N. Y.: William Morrow, 1980. P. 132.
Маргана, «Зубной транспорт». – Там же.
Глава II
«Колыбель качается над бездной, и здравый смысл говорит нам, что жизнь – только щель слабого света между двумя вечностями тьмы…» – Память, говори [ССАП. Т. 5. С. 325].
«Я вдруг ощутил себя погруженным в сияющую и подвижную среду, а именно в чистую стихию времени. Стихию эту делишь – как делят яркую морскую воду радостные купальщики – с существами, отличными от тебя, но соединенными с тобою общим током времени…» – [Там же. С. 327].
«И вправду, глядя туда с моей теперешней далекой, уединенной, почти необитаемой гряды времени, я вижу свое крохотное „я“ празднующим в этот августовский день 1903 года зарождение чувственной жизни». – [Там же].
…«в ночи небытия». – Интервью Джорджа Фейфера с Владимиром Набоковым // Saturday Review, November 27, 1976.
«Step (ступенька), step, step…» – Память, говори [ССАП. Т. 5. С. 382].
«…„Step, step, no step“, и я спотыкался, и ты смеялась…» – Письмо Набокова Е. И. Набоковой. 16 октября 1920 г. [Бойд 1. С. 211].
«Пусть это покажется странным, – писал он, – но книгу вообще нельзя читать — ее можно только перечитывать»… – [ЛЗЛ.
«Игра!» – Память, говори [ССАП. Т. 5. С. 344].
…«маленький яркий прогал в пяти сотнях ярдов отсюда – или в пятидесяти годах от того места, где я сейчас нахожусь»… – [Там же. С. 344].
«Безграничное, на первый взгляд, время есть на самом деле тюрьма»… – [Там же. С. 326].
«…Тюрьма времени шарообразна и выходных дверей не имеет». – [Там же].
«Любить всей душой, а в остальном доверяться судьбе – таково было ее простое правило». – [Там же. С. 343].
«„Вот запомни“, – говорила она заговорщицким голосом, предлагая моему вниманию заветную подробность Выры – жаворонка, поднимающегося в простоквашное небо бессолнечного весеннего дня, вспышки ночных зарниц, снимающих в разных положеньях далекую рощу, краски кленовых листьев на палитре бурого песка, клинопись птичьей прогулки на свежем снегу». – [Там же].
Глава III
…«прелестная, загорелая, капризная». – Память, говори [ССАП. Т. 5. С. 442].
…«первой, имевшей колдовскую способность прожигать мой сон насквозь (а достигала она этого просто тем, что не давала погаснуть улыбке) и вытряхивать меня в липко-влажное бодрствование всякий раз, что снилась мне». – [Там же. С. 496–497].
…«разъял ткань вымысла и выяснил вкус реальности». – [Там же. С. 515].
«В тот притихший июльский день, когда я увидел ее, стоящей совершенно неподвижно (двигались только зрачки) в березовой роще, она как бы зародилась здесь, среди настороженных деревьев, с беззвучным совершенством мифологического воплощения». – [Там же. 512–513].
…«навсегда запомнил их такими, какими увидел впервые, – туго заплетенными в толстую косу, свернутую на затылке кольцом и стянутую широкой, черного шелка лентой». – [Там же. С. 513].
«Проследить на протяжении своей жизни такие тематические узоры и есть, думается мне, главное назначение автобиографии»… – [Там же. С. 332].
«Первое и последнее, что мы видим, представляется нам чем-то ребячливым»… – [Там же. С. 327].
…«скипетр страсти»… – Лолита [ССАП. Т. 2. С. 24].
«Зловещая трещина имелась… в сборничке – банальная гулкая нота, бойкая мысль о том, что наша любовь обречена, потому что ей никогда не вернуть чуда ее первых мгновений, шороха тех лип и шуршанья дождя, сочувственного соучастия сельской глуши». – Память, говори [ССАП. Т. 5. С. 520].
…«упоительность ее личности». – Ада [ССАП. Т. 4. С. 213].
«Больше скажу: и Лолиты бы не оказалось никакой, если бы я не полюбил в одно далекое лето одну изначальную девочку. В некотором княжестве у моря (почти как у По)». – Лолита [ССАП. Т. 2. С. 17].
«…И затем, без малейшего предупреждения, голубая морская волна вздулась у меня под сердцем, и с камышового коврика на веранде, из круга солнца, полуголая, на коленях, поворачиваясь на коленях ко мне, моя ривьерская любовь внимательно на меня глянула поверх темных очков». – [Там же. С. 52].