Волшебник
Шрифт:
А вот плохая особенность, причем, в первую очередь, для самих изданий, заключалась в том, что им категорически не хватало новостей. Значимые и интересные события в небольших городах происходили не часто, и любая мельчайшая новость иногда раздувалась до целых полос. Особенно, если это касалось интересных горожан. Заслуженной популярностью и признанием пользовались большие очерки о жизни конкретных людей, рассказы об их непростых или, наоборот, иногда каких-то странно смешных судьбах. Именно они создавали местных знаменитостей и героев, а иногда просто давали горожанам получше познакомиться с их земляками. Участникам таких очерков
Разумеется, пропустить новость такого неслыханного масштаба, как неожиданное возвращение десять лет назад пропавшего Макара, ни одно издание не могло. Более того, размеренный темп работы их корреспондентов в данном случае пришлось забыть и, возможно, впервые в жизни (кому-то из них уж точно) бежать в самую гущу событий и вести настоящее журналистское дежурство. Для них всех такое приключение имело ценность само по себе, независимо от того, о чем конкретно им предстояло делать материал. Такие резкие срывы с места, которые так часто, если не ежедневно, бывают в прессе больших городов, так редки в городах маленьких, и за свою редкость очень ценятся. К этому стоит добавить, что вся редакция с нетерпением ждала горячего материала, как любимого ребенка после долгих лет разлуки, или, скорее, как праздничного волшебника, мешок которого полон сюрпризов.
Но Макар, конечно, всего этого не знал. Он очень настороженно шел, понимая, что его сейчас ожидает что-то, с чем он пока еще в своей жизни не сталкивался. Хотя сталкивался в своей жизни он много с чем. Журналисты, как голодные собаки, набросились на Макара, и все это снималось на камеру и созерцалось не менее любопытными соседями из окон их квартир.
– Скажите, где вы были все это время?
– Почему вы не выходили на связь с семьей?
– Вы вернулись насовсем, или снова пропадете?
– Как долго вы пробудете дома?
– Вы вернулись с какой-то целью, или просто так?
– Расскажите, как именно вы исчезли в ту ночь?
Вопросы сыпались, как зерна с элеватора. И даже если бы Макар захотел кому-то ответить, он бы физически не смог этого сделать. Хоть он и не был экспертом по работе средств массовой информации, но понимал, что журналистам не хватает чуточку профессионализма. Наконец, они выплеснули на него все что, что было внутри, как разогретая на солнце и тщательно взболтанная бутылка газировки. Макар опустил на землю пакеты и молча стоял и смотрел, чем же закончится вся эта сцена, как будто вовсе и не участвовал в ней, наблюдая со стороны. Журналисты переводили дух. Наконец один из них, самый нетерпеливый, решил напомнить о своем существовании.
– Макар, вы вообще нас слышите?
– Я-то вас слышу и вижу хорошо, но вообще не могу понять, что тут происходит.
– Вы нам интервью дадите? – вступила молодая женщина из другой газеты.
– Всем? Сейчас?
– Ну почему сразу сейчас и всем, – заговорил представитель телеканала. Давайте мы снимем лайв, а с редакциями потом уже назначите время и встретитесь.
– Ага! – опять подключился первый мужчина. Я тут вообще-то первый был. Давайте-ка уж мы побеседует для начала, у нас номер раньше всех на день выходит.
Дальше происходило примерно то же самое, что и пять минут назад, только теперь Макар перестал быть объектом приложения усилий, и переброска репликами велась
Журналисты снова пришли в себя и вернулись из своих персональных галактик с собственными представлениями о том, как все должно быть, к подъезду провинциального дома. Макар смотрел на них и сам уже с неподдельным интересом ждал, чем же все закончится. Они немного передохнули и снова были готовы побросаться вопросами в Макара.
– Так!
Макар понял, что инициативу нужно брать в свои руки. Тем более, у страха глаза были велики, а противник оказался не таким серьезным, как казался издали.
– Никаких интервью я давать никому не буду, это раз. И предупреждаю: если вы хоть на километр приблизитесь к моей семье – жене или кому-то из детей, – я очень сильно рассержусь, и мы поговорим с вами совсем по-другому.
Шустрый журналист, кажется, воспринял это предостережение, как отличную идею. Его глаза загорелись, и Макар это заметил. Он посмотрел на журналиста, и в мгновение его теплый взгляд добряка-мудреца стал ледяным и настолько суровым, что нагловатый репортер, казалось, кожей ощутил непередаваемый словами животный страх, настоящую опасность, которая нависла над ним. Как будто холод смотревших на него глаз переполз на землю, а оттуда, как липкая бесформенная амеба, прямо от пяток поднялся до затылка, и проглотил его сверху целиком. Он смотрел в источник этого холода и видел там тьму и смерть. Столкновение именно с такой позицией – человека не агрессивного, не пышущего самоуверенностью и показным превосходством, не кричащего, чтобы раззадорить себя, но владеющего ледяным спокойствием самых жутких северных холодов и, главное, готового пойти до самого конца, – и заставляет людей моментально сбавить обороты и обратно приземлиться.
– Ты меня услышал? – удостоверился Макар, чтобы задокументировать эту договоренность.
– Услышал, – ответил журналист.
– Отлично.
Взгляд Макара снова вернулся в нормальное состояние. Все стояли молча. Нарушил тишину представитель телеканала.
– И все-таки скажите, почему вы не хотите дать интервью?
– Потому что мне нечего вам сказать, – ответил Макар.
– Как же нечего, – заговорила молодая репортерша. – Ваша история будет всем очень интересна. Весь город, и мы тоже, переживали за вас. Нам бы очень хотелось узнать, как вам жилось все это время, все ли у вас хорошо сейчас?
– У меня все хорошо.
– Но, может быть, вы все-таки согласитесь пообщаться с представителями редакций, – продолжала девушка, – или можно сделать одну пресс–конференцию, чтобы вас несколько раз…
– Вот только давайте без этого, хорошо?
Макар стоял несколько секунд в нерешительности.
– Ладно, я дам всем вам интервью…
Среди журналистов пошел гул, они здорово обрадовались.
– … Но не сегодня. И не завтра, – продолжил Макар.
Журналисты опять сникли. Сегодня они попрыгали не только по разбитым городским дорогам, мчась сюда, но и по эмоциональным горкам, которые им устраивал теперь уже точно самый желанный герой их пленок и полос.