Волшебник
Шрифт:
Лори некоторое время молча смотрел на Пага. Затем он с улыбкой кивнул.
– Я понимаю тебя, дружище. Грезы, мечты... что ж, они и впрямь украшают нашу жизнь. Но пойми, какими бы сладостными ни были твои воспоминания, их одних тебе недостанет... Когда здесь, рядом, есть смазливая девчонка, которая не прочь познакомиться с тобой поближе...
– Паг досадливо махнул рукой, и Лори поспешил перевести разговор на предмет, явно волновавший его друга гораздо больше.
– А ты можешь рассказать мне об этой твоей Каролине, Паг? Кто она такая?
– Дочь моего господина, герцога Боуррика Крайдийского.
Глаза Лори
– Принцесса Каролина?!
– усаживаясь на постели, с оттенком недоверия переспросил он.
– Самая знатная из наследниц Запада, если не считать малышку Аниту Крондорскую?! Ну ты и даешь!
– В голосе его зазвучало неподдельное восхищение.
– Ай да малыш Паг! Признаться, я не ожидал от тебя такой прыти! Расскажи мне о ней, сделай одолжение!
Паг сперва заговорил медленно, с запинками, но мало-помалу голос его окреп, речь сделалась более связной. Обретя в лице Лори благодарного, внимательного слушателя, он с воодушевлением пересказал ему все перипетии своих взаимоотношений с Каролиной.
– Понимаешь, Лори, - доверительно добавил он, закончив свой рассказ, - ведь и в Кейтале меня настораживает то, что она, похоже, очень самолюбива, упряма и своевольна. Совсем как Каролина.
– Лори молча кивнул. Паг со вздохом признался: Когда я жил в Крайди, мне одно время казалось, что я люблю Каролину. А потом я стал сомневаться в этом. Скажи, с тобой такое бывало?
Лори добродушно рассмеялся:
– Такое случалось не только со мной, но и почти со всеми. Понимаешь, в ранней юности душа наша так нуждается в любви, так жаждет ее, что мы готовы влюбиться в первую попавшуюся девчонку. Или внушить себе, что влюблены. Собственно, тут и разницы-то никакой нет. Но с годами все меняется. Поверь, ты скоро научишься гораздо лучше понимать самого себя и разбираться в своих чувствах. Признайся-ка, ты теперь испытываешь к Кейтале то же самое, что тогда, в Крайди - к Каролине?
Паг с улыбкой пожал плечами:
– Да нет, пожалуй. Каролина представлялась мне высшим, идеальным существом, к которому я не смел подступиться. Я принужден был все время помнить о той пропасти, что нас разделяла. Ведь я влюбился в нее...
– он снова улыбнулся, - или мне показалось, что влюбился, когда был всего лишь кухонным мальчишкой.
Лори вполголоса спросил:
– Ну а что же Кейтала?
Паг развел руками:
– Не знаю, что и сказать. С ней все по-другому. Хотя она и не принцесса, но я робею в ее присутствии, и слова не идут у меня с языка.
– Он печально взглянул на Лори.
– Отчего бы это, а? Стоит мне подумать о ней, и меня бросает то в жар, то в холод.
Лори лег на спину, подложив руки под голову, и ободряюще произнес:
– Все это в порядке вещей, дружище Паг. Не могу не отметить, что у тебя совсем неплохой вкус по части женщин. Ведь Кейтала, насколько я могу судить, - лакомый кусочек. А принцесса Каролина - и подавно...
– Ты полагаешь?
– холодно отозвался Паг.
– Что ж, когда мы вернемся домой, я представлю тебя ей, если ты этого пожелаешь.
Сделав вид, что не заметил оттенка язвительности, прозвучавшего в словах Пага, Лори с усмешкой кивнул:
– Я ловлю тебя на слове, Паг! И непременно напомню тебе об
привлекать к себе сердца милых, красивых и достойных женщин. Он протяжно вздохнул и посетовал: - А мне, боюсь, похвастаться
Паг сел на постели и с мольбой взглянул на Лори.
– Да нет же, Лори! Тебе есть о чем рассказать мне! Ведь я не знаю...
– Щеки его зарделись, и он едва слышно пробормотал: - Не знаю, как все это бывает...
Лори оторопело взглянул на него и внезапно разразился оглушительным хохотом.
От обиды на глазах Пага выступили слезы, и Лори поспешил загладить свою неловкость. Он поднял обе руки вверх и, резко оборвав смех, примирительно проговорил:
– Прости, Паг! Я вовсе не хотел обидеть тебя! Просто не ожидал услышать от тебя такое.
Паг кивнул и смущенно проговорил:
– Понимаешь, я ведь попал в плен совсем мальчишкой. Мне тогда не было еще и шестнадцати. В отрочестве я был тщедушным и низкорослым, и девчонки, что прислуживали в замке, не обращали на меня ровно никакого внимания. А потом они стали избегать меня по другой причине: я ведь сделался придворным. Вот так и вышло, что кроме нескольких поцелуев Каролины мне абсолютно нечем похвастаться...
– Он с грустью взглянул на друга.
– Не забывай, что я провел на плантации целых четыре года. Там, как тебе хорошо известно, не особенно-то разживешься опытом по этой части.
На несколько мгновений в комнате воцарилась тишина. Затем Лори, тряхнув головой, негромко проговорил:
– Паг, я, признаться, и вообразить себе такого не мог. Но ведь и в самом деле, когда тебе было ухаживать за девчонками?
– Что же мне делать?
– А чего бы ты хотел?
– участливо спросил Лори.
– Наверное... Пожалуй, я хотел бы пойти к ней и объясниться. Если у меня достанет на это смелости.
Лори задумчиво потер подбородок и улыбнулся Пагу.
– Вот уж не думал, что мне придется вести с кем-то из молодых ребят такие разговоры. Разве что с сыном, если я когда-нибудь и в самом деле женюсь. Поверь, - поспешно проговорил он, заметив, что Паг сердито нахмурился, - я вовсе не думал насмехаться над тобой. Но то, что ты сказал о себе, явилось для меня полной неожиданностью, и я, признаться, растерялся.
Слушай, мне было двенадцать, когда отец вышвырнул меня из дому. Я не желал становиться фермером подобно ему, а кормить лишний рот отцу было не по силам. Ведь кроме меня, у них с матерью подрастало еще семеро детишек, мал мала меньше. Целый год мы с соседским мальчишкой скитались по улицам Тайр-Сога, перебиваясь случайными заработками, потом он сделался подручным маркитанта, а я попал в труппу бродячих менестрелей. Они научили меня петь баллады и песни и играть на лютне. Мы жили весело и беззаботно, переходя из города в город и развлекая народ. И везде нам были рады.
В труппе была одна женщина, вдова певца. Остальные менестрели доводились ей родней - кто братом, кто дядей или кузеном. Она стирала и стряпала для всех нас. За год с небольшим я сильно вытянулся и раздался в плечах. В свои тринадцать я выглядел шестнадцатилетним. Ей, той женщине, было немногим более двадцати, но она казалась мне чуть ли не старухой.
– Лори усмехнулся и тряхнул головой.
– Вот она-то и посвятила меня в тайны тех игр, что ведут мужчины с женщинами, когда остаются наедине.