Волшебники Маджипура

Силверберг Роберт

— А как быть с риском ночного убийства? — спросил Септах Мелайн.

— Там, в замке, эта опасность будет значительно меньше. Такую штуку куда легче сыграть в Лабиринте, чем там, где солнце ярко освещает все наши дела. К тому же там рядом с нами будет гораздо больше друзей, И со временем мы, вероятно, найдем возможность…

— Со временем! — крикнул, прервав его, Гиялорис. — Время! Время! Время! Как долго, по вашему мнению, мы сможем просуществовать там в таком состоянии? Какая у нас там может быть жизнь — день за днем, месяц за месяцем во власти Корсибара? Вы можете сгибать свои колени перед ним, если вам так хочется, Свор, но мои сделаны из более твердого материала! Нет уж, давайте я сейчас пойду к нему и сотру его в порошок, где бы он ни был, пусть даже меня убьют на месте. Зато Маджипур получит своего настоящего

короналя.

— Успокойтесь, — сказал Престимион. — Лучше дослушайте Свора до конца.

— Если мы будем находиться в Замке, то, вероятно, в должное время найдем возможность, — продолжал Свор спокойно, как будто его и не прерывали, — собрать достаточно сторонников, а затем одним быстрым неожиданным ударом свергнуть Корсибара. Застанем его врасплох, когда он будет считать нас вполне лояльными подданными, точно так же, как он огорошил нас сегодня.

— Ага! — с усмешкой воскликнул Септах Мелайн. — Вы верны себе, Свор! Мы можем всегда рассчитывать на вас, когда возникнет необходимость в предательстве, столь дорогом вашему сердцу.

— Ну что ж, — все так же невозмутимо отозвался Свор, — если то, что я предлагаю, кажется вам недостойным, давайте станем приличными законопослушными гражданами и будем ежедневно унижаться и смиренно благодарить Корсибара за то, что он дозволил нам прожить еще один день, а потом еще один. Или, наоборот, позволим смелому и могучему Гиялорису прямо сейчас пойти к нему — то ли для того, чтобы стереть его в порошок и заплатить за это удовольствие своей жизнью, как он только что предложил, то ли для того, чтобы, как он предлагал немного раньше, вызвать его на борьбу, а в качестве приза потребовать трон.

— Ах, вы совершенно превратно истолковали мои слова, Свор, — сказал Септах Мелайн. — Я целиком и полностью согласен с вами и голосую за предательство. Причем чем чернее оно будет, тем лучше. Мы со всей возможной поспешностью покидаем Лабиринт, мы со всеми возможными удобствами ведем жизнь на Замковой горе, мы со всем возможным терпением выжидаем своего часа, а потом мы со всей возможной силой наносим удар. Что вы скажете по этому поводу, Престимион?

— Да, мы уедем отсюда, — откликнулся Престимион, который последние несколько минут, судя по всему, пребывал в царстве своих собственных мыслей, где провозглашение и низвержение королей не имели никакого значения, где в безмятежности родовых малдемарских владений он жил счастливо, мирно и плодотворно — как принц и, возможно, как муж, а когда-нибудь и как отец. — Мы поспешим уехать, не дожидаясь, пока нашим жизням станет угрожать реальная опасность, если, конечно, удастся успеть. На пути к Замку мы постараемся выяснить настроения и желания людей и тогда решим, есть ли какая-то возможность занять то высокое положение, которое, как считалось, было предназначено для нас. — Он резким движением сунул руки в карманы туники и обвел всех троих взглядом, чтобы убедиться в их согласии, Внезапно лицо его приняло удивленное выражение. — Что это у меня в кармане? — пробормотал он. Пальцы правой руки наткнулись на какой-то небольшой гладкий предмет, Он достал находку. Это был маленький амулет из полированного зеленого камня, который волшебник вруун Талнап Зелифор дал ему в тот день перед самым началом Игр, — теперь казалось, что он был так давно — когда он явился к Престимиону, чтобы предупредить его о надвигающемся бедствии. — Я забыл, как эта штука называется. Это волшебная вещь. Подарок от Талнапа Зелифора.

— Коримбор, — ответил Свор. — Говорят, что он способствует избавлению от серьезных неприятностей.

— Да, действительно. Теперь я вспомнил. Вруун сказал: «Нацепите его на цепочку и носите на шее, а когда будет нужно, погладьте его пальцем, и он поможет вам». — Престимион мрачно покачал головой. — Талнап Зелифор! Вот еще один из тех, кто предвидел приближающиеся бедствия, а я не пожелал прислушаться к его словам. Ах, эти видения! Ах, это колдовство! И я не пожелал прислушаться.

— Кровь на луне, вот что он видел, — напомнил Гиялорис — Вы помните? Предзнаменование войны. Тайный враг, который должен проявиться и начать с вами борьбу за Замок. Я сказал вам, что тайный враг — Корсибар. Помните, Престимион? Я сказал это сразу же, как только за врууном закрылась дверь.

— И к вам я тоже не пожелал прислушаться, — сказал Престимион. — Насколько же слеп

я был! И насколько ясным все это кажется мне теперь, когда уже слишком поздно. Хотя задним числом все становятся умнее, не так ли? — Он несколько секунд подержал гладкий камушек на ладони, слегка прикоснулся кончиком пальца к мельчайшим строчкам рун, выгравированных на его лицевой стороне, а затем перебросил Септаху Мелайну, который ловко поймал его. — У вас в коллекции безделушек много всяких красивых золотых цепочек, господин мой Септах Мелайн. Прошу вас, уделите мне одну для этого коримбора. С этого момента я буду носить его на груди, как советовал Талнап Зелифор. Кто знает? Может быть, в этих еле различимых строчках заклинаний и впрямь есть какая-то сила. Ну и, конечно, я нуждаюсь теперь в любой помощи, которую только смогу получить. Уж в этом-то нет никаких сомнений. — Престимион рассмеялся. — Давайте приготовимся к отъезду из Лабиринта. И чем скорее мы это сделаем, тем лучше.

3

Путь из Лабиринта начинался с продолжительной поездки по запутанной дороге через множество уровней подземного города. Вообще-то имелся особый короткий путь к поверхности, отнимавший совсем немного времени, но он предназначался исключительно для властителей царства, а Престимион (хотя еще совсем недавно он был уверен, что выедет именно по этой дороге) возвращался домой в своем прежнем звании — всего лишь как один из многочисленных принцев, принадлежащих к знати Замка. Поэтому ему вместе с тремя друзьями и всеми их компаньонами, помощниками и носильщиками, прибывшими сюда из Замка, пришлось немыслимо долго — уровень за уровнем, виток за витком — тащиться вверх. Этот казавшийся бесконечным путь требовал долгих часов даже несмотря на то, что они передвигались в парящих экипажах. Из императорского сектора, где они провели не одну неделю, путешественники поднимались по узким, вьющимся спиралью проходам, минуя множество удивительных, покрытых пылью и плесенью диковин Лабиринта: двор Шаров и Дом Записей, где на огромном сияющем экране были начертаны имена всех короналей и понтифексов Маджипура за тринадцать тысяч лет его зарегистрированной истории, площадь Масок и двор Пирамид, зал Ветров и озеро Снов… Все дальше и дальше вверх, в густо населенные ярусы подземной столицы, где обитало множество бледных и плохо одетых людей простого звания. И наконец, за пределы Лабиринта, в мир солнца и воздуха, дождя и ветра, деревьев и птиц, рек и холмов.

— Надеюсь, пройдет немало времени, — с сердцем сказал Гиялорис, — прежде чем мы снова увидим это тоскливое место!

— Мы с удовольствием вернемся сюда, когда Престимион станет понтифексом, — весело ответил Септах Мелайн, хлопнув его по плечу. — Но к тому времени мы все уже будем стариками с длинными седыми бородами!

— Понтифексом! — фыркнул Престимион. — Дайте мне хоть немного побыть короналем, если, конечно, удастся. Позвольте напомнить, что потребуется устранить одно небольшое препятствие, прежде чем вы отправите меня занимать следующий трон!

— О да, Престимион, вы правы, всему свое время, — отозвался Септах Мелайн. — Сначала корональ, а только потом понтифекс! — И все громко рассмеялись. Но причиной смеха послужило скорее облегчение от того, что они выбрались из Лабиринта, нежели какое-то иное чувство. Едва ли у них сейчас имелись иные основания для радости. В душах царила пустота, а грядущее было скрыто темной пеленой неуверенности. Да, незадолго до того, как они покинули Лабиринт, Корсибар сделал неожиданное заявление — он сообщил о том, что, как только вернется в Замок, предложит Престимиону место в новом правительстве. Но кто мог сказать, насколько искренним было это обещание и во что оно выльется, как только зыбкость переходного периода сменится упрочением новой власти?

Они вышли в самые северные из семи ворот Лабиринта, известные как врата Вод, неподалеку от которых протекала река Глэйдж, спускавшаяся с отдаленных предгорий Замковой горы. Обычно северным путем из Лабиринта в Замок добирались на речном судне по нижнему течению Глэйдж до озера Рогуаз и далее от противоположной стороны Рогуаза по верхнему течению Глэйдж до того места, где из-за резкого повышения уровня местности река теряла судоходность. Там следовало пересаживаться в парящие экипажи и переправляться через круто поднимающиеся вверх предгорья к городам, расположенным высоко на склонах великой Горы.