Волшебники разума. Взлет генетики
Шрифт:
То раздался пронзительный крик до тончайшей струны взорвавшейся интенсивности в лучших традициях каратэ, кун-фу, истошно дикий по невероятности, что тембр этого звука, как явления, парализующим током прошёлся по телу каждого, задев и его, теперь лишь наблюдателя на скамейке. То раздался, неистово разорвался «умерщвляющий» крик, вспыхнувшим эффектом на высоту такого тона, что пригвоздит, покарает самым жутким воздействием звуковых колебаний, но и сконцентрированной мысли, что выплеснет кипяток ментальной энергии точно на все каналы чувственности, но прежде, на разум оппонента…
Затем последовало действие…, этот благородный юноша стартовал
Удар ноги в воздухе, как выстрел пистолета, попал в переносицу, что голова откинулась, как и ноги, тело чуть вверх оторвались от поверхности планеты, а затем вместе уже в нокауте и устремились на асфальт под силой вездесуще всесильной гравитации. И тупо глухой звук, как тихий гул, отразился от соприкосновения задней части головы, всего тела с асфальтом у скверика, и не встать…
А этот благородный юноша уж точно был как боевой робот, такой высокоорганизованный, высокоинтеллектуальный роботизированный андроид, запрограммированный по последней модели виндовс майкрософт с высочайшей оперативной памятью и навыком феноменального бойца от единоборств!
Группировка ошарашена, шокирована! А дальше для него, как невольного наблюдателя, произошло что-то вот такое из разряда невероятного, неподдающегося и логике разума, и наитию. Этот благородный юноша опять взмыл в воздух (не взметнулся в прыжке) никак, невзирая на гравитацию, будто парящий орёл, но это пока начало. Затем в полёте подхватил двоих крайних из группировки, взмыл не до небес, но до высоты второго этажа и… отпустил обоих на асфальтовый тротуар у скверика, что те, плохо сгруппировавшись, грохнулись подобно мешкам с картошкой. И стоны были отражением такой невероятности.
Остатки компании пустились наутёк, но убежишь ли, когда преследователь так и летит, реет над землёй, вылавливая каждого поодиночке, затем, же, взмывая вверх, но не выше второго этажа, так и отпускает теперь уж жертв, никак не отморозков, в свободный полёт. Но какой там полёт, когда всесильная гравитация всегда притянет, прижмёт к асфальту наотмашь, что ушиб или того хуже – перелом конечностей обеспечен. Но почему она – гравитация не властна над ним? Так и летит подобно птицам…
Всё было кончено. Сделав дело, благородный юноша возвращался к своим девушкам, двум прекрасным девушкам. Пока шёл к ним, молодая парочка – девушка и парень благодарили его в искреннем порыве, и тогда он указал на него, сидящего на скамейке, в ожидании неотвратимой смерти в будущем от болезни неизлечимой. По его указке, парень и девушка в том же порыве отблагодарили и его, отчего, конечно же, стало так на душе просторно, радостно. Но и этим не заканчивалось событие этого уж поистине неординарного дня.
От них, от этой троицы, которую составили вот этот сильный благородный юноша, летающий юноша и две девушки- красавицы, отделилась одна из них в направлении (куда?) к нему, именно к нему. Очарование этого дня продолжалось…
О, то была красавица, что остановилась в нескольких шагах от него, остановилась и улыбнулась, и изрекла, что звуки голоса её, как самая приятная мелодия, отразились в тёплом воздухе наступающего лета:
– Ты – молодец! У тебя благородство духа. Не каждый
От неожиданности он лишь кивнул, тогда как губы, будто иссохшие, никак не смогли выразить подобия слов, в котором он с превелико поднятым настроением и выразил бы готовность на встречу…, а девушка тем временем повернулась и направилась обратно к спутникам. И дальше произошло такое, что заставило его привстать со скамейки с удивлением, изумлением…
Эта девушка, что удостоила его похвалы, такой, какой он никогда в своей ещё юной жизни, сплошь насыщенной лишь болезнями, не удостаивался, и этот парень – невероятный мастер единоборств и рядом с ним девушка, также красавица, на глазах его исчезли, растворились в воздухе…
Сон ли это? Но у него до сих пор побаливает скула от нанесенного удара.
Да, вот так на излёте короткой жизни на него нахлынула вот такая радость, такое соприкосновение к счастью! И в порыве таких радостных чувств он на время и позабыл, что пришёл сюда на скамейку, чтобы подышать воздухом в перерывах между уколами, чтобы ждать в эти дни, как жертвой на заклание, ждать неминуемой смерти, что наступит в это лето, последнее лето…
* * *
«Прекрасно светишь ты на небосводе,
О, Атон, живущий, начавший жизнь», – древнеегипетский фараон-реформатор Эхнатон. «Гимн Солнцу».
«Путь эволюции, конечно, будет отличаться от того, что имел место на Земле. События, случившиеся у нас, включая вымирание динозавров и исчезновение плиоценовых и плейстоценовых лесов, вероятно, в точно такой же последовательности не произойдут нигде больше во Вселенной. Но должно существовать много функциональных равнозначных путей с одинаковым конечным результатом. Весь известный нам ход эволюции, особенно данные, содержащиеся в ископаемых остатках черепов, свидетельствуют о тенденции увеличения разумности», – американский астрофизик Карл Саган. «Драконы Эдема. Рассуждения об эволюции человеческого мозга».
Зона Златовласки имеет значение. Геометрия, расстояние имеют значение. Спектральный класс звезды имеет значение. Он больше года не был дома. И вот лучи родной звезды…
Всё осталось так, как было. И долго будет так.
Всегда во многих городах мира повторяется и повторяется такое, что выявит изначальную агрессивность человеческой натуры, вида homo sapiens, что длинным, длинным шлейфом протянулся с незапамятных древнекаменных веков. Кейптаун и Богота, Неаполь и Медельин, Нью-Йорк и Гонконг, Мехико и Палермо, Рио-де-Жанейро и Мумбаи, и ещё длинный, длинный список городов. И его родной город не исключение.
Больше года назад было точно, почти точно так же, как и сейчас у этого скверика, недалеко от квартала, покрытого недоброй славой. И так же продолжает собирать прибыль тот самый кабачок, в котором пиво хоть рекой разлейся, и всякого дешёвенького портвейна всегда нарасхват. И точно, недалеко от него опять не в первый раз что-то да назревает. А просто хамство, беспредельное хамство посреди бела дня. В самый первый раз на его памяти, именно на его памяти жертвами стали тогда его отец и он. Ту подвыпившую свору тогда разогнал Софос, впоследствии ставший его наставником, его старшим другом. Тогда он применил и силу, и резкость, ловкость с применением приёмов от единоборств на высочайшем технико-тактическом навыке. Поступок как гимн благородству, как вершина человеческого духа!