Волшебники разума. Взлет генетики

Жамбалов Баир

Он будет говорить, он скажет. И взлетели громовым тоном его слова до самых облаков синевы небес, что услышат и те, кто напротив:

– Воины! – затем добавил тихим тоном, в котором выразилась нежная ли трепетность придыхания, – мои воины, – что был услышан гейтарами, пельтастами, пращниками, гоплитами фаланг заостренным слухом на высоте обострённости торжественного мига. – Воины! – и дальше громовой тон его голоса раскатных эхом будет до

скончания его слов доноситься и до его воинов, и до воинов противника, до которых звуками чужого языка, однако, доходит смысл. – Сыны Македонии! Сыны Эллады! Вы ступили на землю врага, врага, что из года в год наносил оскорбления, вред, побои, смерть вашим предкам. И вот в это утро восходящее солнце возвестило нам, что наступил тот день, день отмщения за пролитые слёзы женщин, матерей наших предков. И ныне вам удостоена честь идти в бой на поражение сыновей, внуков ненавистных врагов наших предков. На вас с благословением взирают боги Олимпа! На вас с надеждой, с упоением взирает… Эллада! – утихало эхо, и вот долгожданный взмах руки, и ринутся в атаку.

Будущее укрылось за очередным изгибом реки-времени. Оно дожидается развития события. Ещё немного по течению реки-времени и сотворится полный разгром войска Персидской империи, и обратится в бегство с поля боя сам царь Дарий Третий династии Ахеменидов, побежит, убежит, бросив семью на произвол судьбы, оставленную в лагере, что попадёт в плен, как приз победителю, рожденному в Пелле – столице некогда маленькой Македонии. В то утро осеннего дня лишь взлетела птица судьбы…

И содрогнётся ли земля – тяжёлая твёрдая поступь фаланги Александра Македонского, длинные копья наперевес, магией стройности воинственно торжественно ступает, идёт, грядёт, восходя к полноводной реке Истории.

4

Он оказался в другом климатическом поясе, почувствовал это, хотя из лета в лето. Но как-то другое лето. Но и не только. Он оказался в как бы другом городе, да притом явной в другой стране, что крупнее родного города намного, но и ярче, пышущий сплошь красотой дизайнов, высотой небоскрёбов, такой продвинутостью, многолюдностью – пешеходы, автомобили проносились вдалеке. Он оказался на площади…

Первым, что бросилось в глаза, то была статуя льва, но стоило приглядеться внимательно, чтобы удивиться, несмотря на то, что эмоции такого характера уж давно перехлестнули его. В туловище льва угадывалась рыба, да рыбий хвост, плавник вдобавок, покрытый

каменной чешуёй. Статуя служила своеобразным фонтаном – изо рта не струился, изрыгалась вода брызгами водопада. А за спиной, позади ступенек сплошь нагромождение небоскрёбов…

– Что за город? – вздохом изумления выразился Артур вот такой первой реакцией на данное обозрение, что предстало перед ним, когда вошли – вот такая резкая перемена после тайги, куда их полётом доставил этот невероятный «ягуар», точно из волшебства современным воплощением ковра-самолёта, не издающим звука подобием рёва мотора, турбодвигателя.

– Сингапур, перед тобой фрагмент этого удивительного города, и эта статуя Мерлиона – одна из значительных достопримечательностей Сингапура, – распростёртой ладонью указывала Лаура и на неординарную статую, и на небоскрёбы поодаль.

– Но, как?

– Ты вошёл в дом окружающего разума.

В глазах Артура выразилось лишь недоумение, обнажающее отсутствие знания. В основном компьютерные игры были его уделом, и когда заходил он в интернет, то опять же в основном игры, где забывался, где уходила порой невыносимая печаль от того, что отмерено тебе немного, что осталось немного жить, что грядущее лето – последнее лето. Потому незнание обнажило вот эту слабость его интеллекта, не говоря уж о теле. Хотя, знал, конечно, что-то о Сингапуре, о такой продвинутости этого города.

Уж если говорить о продвинутости такого выражения, направления, то в первую очередь могла прийти на ум Япония со своими роботами, со своими новинками технического характера, включая и автомобили, которых в родном городе, однако, подавляющее большинство. Хотя, этот летающий Jaguar Cars…

– Я слышал что-то такое, – оставалось ему промямлить, похоже, ему становилось стыдно за такое невежество, что могло явиться такой вот ложкой дёгтя в бочке мёда, а как день начинался, да и сейчас не хуже, даже лучше намного, и, кажется, забыл про прогресс неизлечимой болезни, за которой поджидала смерть.

– Не переживай, знания будут, лишь стоит приложить усилия к этому, – ещё раз угадав его мысли, как бы успокаивала его Лаура. – Но в твоём случае будет даже легче, без таких усилий… – далее как бы загадочным тоном заключила она, но мог ли Артур задуматься над её словами, когда находишься в таком доме с концепцией окружающего разума или, же, вот на этой площади в Сингапуре, когда перед тобой фонтанирует статуя Мерлиона.

Конец ознакомительного фрагмента.