Волшебники
Шрифт:
Эбботт неожиданно понял, что кивает, захваченный гипнотическим ритмом слов старика.
— Это сны. Когда я бросаю их в огонь, они продолжают гореть, ведь сны никогда не кончаются, это каждый знает, правильно?
— Правильно.
Алло, это служба спасения? Вы не можете выслать команду куда-то в Теннесси? Здесь поезд буйствует, а старик, управляющий им, живет на острове Нетинебудет. [57] Захватите сети!
Эбботт согласился бы сейчас со всем, что сказал машинист.
57
Нетинебудет —
— Но если они продолжают гореть, почему тебе надо подбрасывать еще?
— Они уменьшаются. Горят и становятся действительно маленькими. — Машинист вытянул руку и свел наподобие пинцета большой и указательный пальцы. — Вот такими. Но никогда не сгорают полностью. Сны — они же длятся вечно, так ведь?
Так ведь! Да какого черта? Чего спрашивать? Об этом же все знают. Застрять в неуправляемом поезде с призраком Карлоса Кастанеды, который растапливает печку снами! Наверное, во всем этом есть какой-то высший смысл…
— И они говорят обо мне, эти сны? Обзывают меня, оскорбляют?
Старик засмеялся и топнул ногой:
— Они не оскорбляют тебя, они просто говорят о тебе. А многие из них даже этого не делают, — сказал он, медленно наклонив поезд влево, а затем повернул самое верхнее и маленькое колесо вправо. Состав дернулся и заметался, как заблудившийся корабль в полночном океане, безмолвно кричащий звездам и равнодушному ночному небу. — Но многие говорят, — продолжал машинист, — и не все из них даже знают тебя.
— Это не имеет смысла.
— Все не имеет смысла, — пришел ответ.
Машинист подождал несколько секунд, уставившись в стену паровозной топки, а потом сказал:
— Я слушаю их каждый день.
— Что они говорят обо мне?
— Не могу сказать.
— Не можешь или не хочешь?
— Не хочу. Не могу. Какая разница.
— Для меня большая.
— Не повезло тебе, сержант. Меня не проведешь. — Старик положил локти на колеса, вытащил платок из заднего кармана, вытер лицо и опять стал смотреть в стену. — Нет… не проведешь, — произнес он еще раз, взялся за второе по величине колесо и размашисто, быстро отправил его чуть ли не в полный оборот. Затем ребром ладони, четко поставленным ударом, сдвинул целый ряд рычагов.
Поезд дернулся. Машинист перевел взгляд на стену:
— Так-то лучше.
Потом крутанул колесо снова, в этот раз менее резко, умудрившись в то же время засунуть платок в карман.
Эбботт поднялся на ноги и осторожно подошел к машинисту:
— А на что ты там постоянно смотришь?
Не обернувшись, старик осведомился:
— Это имеешь в виду?
Он постучал по маленькому экрану, установленному в стене прямо над колонной управляющих колец.
— Вот именно из-за этого я не должен останавливать поезд. И двигаться как угодно, но только не по прямой. — Он махнул Полу рукой. — Иди посмотри.
Это и впрямь оказался экран телевизора.
— Ты смотришь телевизор? — Эбботт не знал, смеяться ему или плакать. — Ты смотришь телевизор, продираясь
— Не-а, — сказал старик. — Это не телевизор. Глянь-ка вместе со мной.
На экране разворачивалась какая-то драка или перебранка между двумя огромными, полностью обнаженными фигурами. Эбботт не мог понять, мужчины это или женщины, так как у них не было грудей, видимых гениталий и лобковых волос. На самом деле у этих существ вообще не оказалось волос — ни на голове, ни на лицах, ни под мышками. Тела блестели, лоснились от пота. Две массивные скользкие фигуры с первого взгляда казались обрюзгшими и жирными. Тем не менее, присмотревшись, Пол не увидел никаких складок — только упругие мускулы.
Одно существо — различить их было невозможно — вышло из угла и двинулось мимо дальней стены большой комнаты, тогда как другое уверенно стояло в центре. Оба раскинули руки — пальцы сложены, как будто что-то ухватили, — колени согнуты, точно существа старались удержать равновесие.
— Держись! — Старик крутанул кольцо вправо.
Эбботт протянул левую руку и ухватился за желобчатый поручень, закрепленный на уровне его головы в стене.
В это же время фигура, находившаяся в центре, опрокинулась назад и скользнула к стене. Другая упала в противоположную сторону.
Старик вновь повернул колесо, теперь направо. Другой рукой он переместил длинный рычаг и сдвинул одно из колец.
Одно существо осталось у стены, другое укатилось назад. Теперь они оказались в противоположных углах комнаты.
Эбботт посмотрел наверх, потом назад, в глубине души ожидая, что эти создания окажутся прямо за ним.
— Они… они же здесь, так? Здесь, на поезде.
— Правильно.
— Кто они? Что они делают?
— Ссорятся.
— Чего?
— Ссорятся… Препираются.
— А о чем?
Машинист хихикнул, а потом отрезал:
— Обо всем! — и опять засмеялся.
Эбботт понаблюдал, как фигуры на экране угрожающе ходят вокруг друг друга, как их бросает из стороны в сторону, как они балансируют на полу, удерживаясь за стены, без какого-либо раздражения или враждебности. Ни крови, ни боли, ни даже видимого неудобства.
— А кто, или что, они?
— Это, молодой человек, Надежда и Отчаяние. Ну а почему они ссорятся?.. Э-э, они всегда ссорились. Для них больше ничего не имеет смысла. Боже, думаю, они не остановятся и не сойдут с поезда, даже если смогут. — Он взглянул на Пола и добавил: — Никогда не остановятся. — Потом вновь отвернулся. — Они — прирожденные враги. Каждый — противоречие другому. Они не могут существовать в гармонии просто по определению.
Эбботт наблюдал за стариком, а тот сосредоточился, ворочая колеса. Время от времени он нажимал то на одну, то на другую большую педаль, совершенно бессистемно передвигал рычаги и подбрасывал в топку новые порции снов. Когда дверь топки открылась, Пол заметил, что они совершенно не дают жара.
— Это их имена? Надежда и Отчаяние?
Старик покачал головой:
— У них нет имен. Это их сущность. — Он на секунду распрямился и одарил Эбботта улыбкой, прежде чем снова вернуться к кольцам и экрану. — Они ссорятся уже вечность. Я не должен допустить, чтобы кто-нибудь из них победил. На самом деле я не должен допустить, чтобы они даже прикоснулись друг к другу.