Волшебники

Дрейк Эмили

— Темные дела и неблагодарность Бреннара расстроили Грегори, но то, что он стал способен на убийство, потрясло старика до самой глубины души. Он осознал, что сражается за свою жизнь… и жизнь всех Магов, которые противостоят Бреннару. Грегори, который никогда не одобрял убийства, понял, что это будет бой не на жизнь, а на смерть. Либо он, либо Бреннар.

Кто-то тихо охнул. Элеанора остановилась, но тут же продолжила рассказ:

— Но поскольку он не мог позволить себе убить, то придумал кое-что более… интересное. Он навсегда связал

себя с Бреннаром, связал так крепко, что все, что бы Бреннар ни причинил Грегори, оборачивалось против него самого. Он надеялся, что таким способом сможет остановить ученика.

— Но Бреннара было не остановить. Вы, наверное, уже поняли, он хотел, чтобы огонь Магии выгорел дотла и потух для всех, кроме него. Он был готов биться до конца! — Элеанора снова глубоко вздохнула, лицо ее побледнело, но глаза горели все ярче. — И Бреннар со всей своей силы нанес Грегори последний удар, чтобы сокрушить его раз и навсегда! И этим ударом он стер с лица земли всех Магов. Им уже никогда не суждено было стать прежними.

Взволнованные ребята зашумели, в костре потрескивали сосновые поленья.

— Последний удар погубил Грегори, а Бреннар погрузился в глубокую кому. Маги по всему миру ощутили на себе этот удар. Некоторые погибли. Многие тоже погрузились в сон и умерли, так и не пробудившись. Их близкие не знали, где их искать и как помочь. Некоторых, особо приближенных к двум Магам, разбросало во времени. Неизвестно, что произошло с ними потом, но сейчас ясно одно. Магия была утрачена на века. И только теперь она воспрянула. Но два лагеря все еще ведут свой бесконечный спор. И мы знаем… что с обеих сторон найдутся такие, которые не остановятся ни перед чем, чтобы доказать свою правоту.

Элеанора замолчала. Томаз Воронье Перо подошел, чтобы разгрести угли догоревшего костра.

— Ни перед чем, — повторила она.

15

Белый призрак

Посреди ночи Джейсон проснулся. Он дрожал, несмотря на летнюю жару. В лагере было тихо, только стрекотали сверчки и кузнечики. Простыни под ним были смяты и перепутаны, как будто он с ними боролся. Мальчик глубоко вздохнул и сел на постели. В ушах стоял шум, как на берегу океана во время прибоя. На этот раз ему не удалось вспомнить сон. Только то, что он всеми силами пытался проснуться. Напротив него Трент тяжело дышал и беспокойно ворочался, но не просыпался.

Джейсон смотрел на него в темноте. Похоже, Тренту тоже снятся кошмары, просто наутро он их забывает. А может, не все в его снах так ужасно. Почему других ребят не преследует этот кошмар, который ему только что пришлось пережить?

Он стал тереть глаза, чтобы прогнать сон, так как ложиться снова не хотелось. Джейсон встал и подошел к двери. Доски крыльца слегка заскрипели. Джейсон приоткрыл дверь и высунул нос наружу. В бледном свете луны ничего не было видно… ничего, кроме темных очертаний крыльца. Вдруг он услышал вздох.

Джейсон смотрел сквозь щелку в двери.

Показались две сутулые фигуры, они крались не по дорожке, а в зарослях, среди окольных кустов. Он не мог разглядеть лиц, но узнал обладателя широких плеч по походке. Какого черта они здесь делают? Куда Стефан и Рич направляются в такое время? Они же уже давно оставили в покое Сквибба — свою любимую жертву. Стефан, казалось, прижимал к груди что-то тяжелое.

— Ты уверен, что это оно?

Рич глухо засмеялся:

— Ты что, не чувствуешь? Я чую запах через бумагу. Как только доберемся, проверим, но я тебе точно говорю… мой двоюродный братец прислал то, что обещал!

— Тебе придется их спрятать.

— Тут много проныр, которые суют нос, куда не следует. Но у меня есть неплохая мысль.

— Куда дальше? — зевнул Стефан, так что остальных слов Джейсон не расслышал.

Мальчишки исчезли в кустах, но по треску сучьев и пыхтению Джейсон догадывался, в каком направлении они идут. Он некоторое время колебался, но потом быстро натянул шорты и сунул ноги в теннисные тапочки. Ему хотелось выяснить, что это они там задумали. Что там такое могло пахнуть через бумагу? Что-нибудь съедобное? Может, конфеты? От этой мысли у него слюнки потекли. И Джейсон скользнул в темноту вслед за ними.

Как скрюченные пальцы, ветки и сучья цепляли его за одежду, хотя Джейсон старался двигаться как можно тише. Ветка хрустнула под ногой, и мальчик застыл на месте. Но, судя по ровному дыханию преследуемых, они его не услышали. Стефан продолжал что-то шептать Ричу.

Но услышал кто-то другой. Джейсон почувствовал, что у него за спиной кто-то шевелится. Тишина. Тихий вздох. Оно останавливалось, когда он останавливался. Джейсон встревоженно оглянулся через плечо. Там никого не было, только черные кусты, и все-таки…

Стефан и Рич тащились дальше. Теперь они повернули, а перед ними мерцал желтый огонек фонарика. Он едва рассеивал густую тьму, но Джейсон понял, куда они направляются: в старый сарай для лодок на берегу озера. Он припустился за ними. Джейсону вовсе не хотелось, чтобы его обнаружили. Но если за ним гонятся, то оставаться одному в темноте тоже вовсе не хотелось. У мальчика мурашки побежали по спине, и он побежал вприпрыжку, уже не соблюдая тишину. Когда он почти догнал тех двоих, то ясно слышал шорох у себя за спиной.

Фонарик вспыхнул в последний раз, и мальчики исчезли в полуразвалившемся сарае. Сквозь трещины в стенах пробивался свет, и Джейсон пошел на эти бледные огоньки. Он подкрался к двери, которая никогда не запиралась. Прогнившие доски явно повидали не одну зиму и не одно лето на берегу этого озера. Изнутри, как будто со дна морского, пробивался тусклый свет. Джейсон потер глаза, чтобы лучше видеть. Рич развязал бечевку и развернул бумагу, а затем достал длинную картонную коробку.

— Погоди, — сказал он. Медные волосы светились в темноте. — Погоди, сейчас я покажу тебе этих крошек!