Волшебное зеркало и другие сказки

Кундер Юхан

— Милые вы мои пчелки! — сказал Пеэтер. — Теперь бы мне только с валом управиться, тогда я спасен. А что до двенадцатиголосого колокола, так ведь нет его, верно, на свете, и этого барин никак не может требовать.

Вот снова бродит Пеэтер Маленький вокруг да раздумывает. Встречается ему мышь и спрашивает:

— Ты что такой хмурый, дружок?

— Бедный я, несчастный я человек! Правда, церковь из воска уже готова, но как мне обнести ее земляным валом? Целый полк солдат — и то не скоро бы с ним управился!

Мышь в ответ:

— Не тревожься, ложись-ка вечером спокойно спать, а завтра

утром придешь и посмотришь!

(Отсутствует страница.)

Бросил Пеэтер наземь прут, сказал, что надо, и мигом за спиной у беглецов встал бескрайний дремучий лес.

Тут старый черт кричит:

Топоры! Сюда спешите, Путь скорее проложите!

Сразу появились топоры, рогатый прорубил в лесу дорогу и — скорей опять за беглецами.

Сокол сказал Пеэтеру:

— Оглянись, не догоняет ли?

Пеэтер в ответ:

— Догоняет!

— Брось наземь песчинку, — приказал сокол, — и скажи: встань гора, да такая, чтоб никому ни перейти, ни обойти!

Пеэтер бросил наземь песчинку.

Встала за ними высокая-превысокая гора.

Примчался старый черт к горе и закричал в сторону своего дома:

Эй, лопаты! Поспешите! Путь скорее проложите!

Тотчас примчался чертенок с лопатами. Принялись они с чертом рыть, — так роют, что от них пар валит. Вот проложили они дорогу, и рогатый, словно ветер, снова кинулся следом за беглецами.

Сокол сказал Пеэтеру:

— Оглянись, не догоняет ли?

Пеэтер в ответ:

— Догоняет!

— Урони каплю воды, — велит сокол, — и скажи: разлейся море, да такое, чтоб никому ни перейти, ни обойти!

Уронил Пеэтер наземь каплю воды.

Разлилось под ними море, синеет оно и пенится — смотреть страшно.

А черт на морском берегу так бранится и ругается, что над водой словно гром гремит.

Прибегают к нему на помощь жена и сын.

— Выпьем море! — кричит старый черт.

И принимаются они втроем пить.

Старый черт так напился, что уж и капли проглотить не может.

Поскорей, поскорей принесите обручей!

Сын приносит обручи и надевает на старика. Тот попил и снова орет:

Поддень клинья!

Сын поддел под обручи клинья, старик попил еще и опять закряхтел:

Сил, сынок, не пожалей И покрепче клинья сбей!

Сын принялся сбивать клинья под обручами, но вдруг брюхо старого черта лопнуло, и вода вытекла обратно в море.

Ну, теперь уж соколу с Пеэтером старый черт был не страшен! Еще до зари прилетели они домой и повесили

колокол на колокольню.

Пеэтер Маленький явился к барину во время завтрака и попросил его прийти посмотреть на работу.

Барин не мог нахвалиться уменьем Пеэтера. Дал он Пеэтеру столько денег и всяких драгоценностей, что по гроб жизни хватило бы.

И тогда Пеэтер Маленький сказал:

— Милостивый барин! Пеэтер Большой обещал сотворить чудо еще больше моего, и коль барин пожелает, то увидит такое, чему никогда не поверил бы и чего никто еще не видывал и не делывал. Пеэтер Большой говорил, что он может спать в печке, где только что сожгли семь саженей дров!

— Да ну! Вот посмотреть бы на это! — сказал барин. — Немедля затопить печь.

Натопили печь докрасна и загнали туда Пеэтера Большого… И никто нам не сказывал — ни Пеэтер Маленький, ни кто другой, — выбрался он оттуда или нет. Да и кто бы стал его оттуда вытаскивать!

ГУМЕНЩИК-ЗАБАВНИК

В старину гуменщикам и под Новый год все бывало недосуг ригу оставить.

Вот как-то в такой праздничный вечерок посиживает один гуменщик у печки да раздумывает о том о сем. Думал он, думал и надумал: «Начну-ка я свинец лить, счастья пытать! Что томиться без толку!»

Сказано — сделано. Разыскал гуменщик кусочки свинца, положил их на сковородку и — в печь.

Вдруг откуда ни возьмись появляется черт:

— Слушай, гуменщик, ты что это делаешь?

— Что делаю? — говорит гуменщик. — Да вот надо мне малость глазного снадобья.

— Так ведь у тебя глаза здоровые, зоркие, — для чего ж тебе снадобье? — спрашивает старый черт.

А гуменщик в ответ:

— Да разве я такое снадобье делаю, какое больным дают? Нет, я варю снадобье, от какого зоркий еще зорче становится, да настолько, что за сотни верст и комара приметит.

— А ты не мог бы и мне дать этого снадобья? Мне ведь надо далеко видеть, — попросил старый черт.

— Отчего бы и нет! — ответил гуменщик. — Отсыпь мне шапку золота, и я мигом налью тебе в глаз свеженького снадобья.

— Дело!

Припустился старый черт и вернулся с шапкой золота, как раз когда свинец начал плавиться.

Заплатил он гуменщику и спрашивает:

— Скажи мне, кстати, как тебя звать? Вдруг иной из моих родичей захочет этого редкого снадобья, так ведь надо знать, к кому направить.

— Меня зовут Сам! — ответил глазной лекарь. — Нечасто встречаются такие имена, — продолжал он. — Ну, ложись-ка лицом вверх на эту сушильную скамью! Я привяжу тебя к ней, а то ненароком дернешься и прольешь каплю-другую драгоценного снадобья.

— Ладно! — ответил нечистый, и гуменщик так прикрутил его веревками к скамье, что тот и шевельнуться не мог. Потом взял гуменщик сковородку, на которой было никак не меньше кварты расплавленного свинца, и сказал:

— Теперь не дыши и открой глаз пошире!