Волшебные одежды

Джонс Диана Уинн

Это и был наш последний остров. Он весь состоял из взявшегося коркой песка и порос осокой и колючими кустами, скрюченными из-за постоянного ветра. Ветер выдувал углубления в песке. Мы отыскали самое большое углубление, обращенное спиной к тем местам, откуда мы пришли — отсюда они выглядели как синие горы, — и устроили там лагерь, и даже лодку подтащили поближе, чтобы соорудить для Робин хоть какое-то укрытие. Внизу обнаружилось место, куда течением прибивало всякие штуки.

Утенок только охнул, когда все это увидел.

Там плавали дохлые курицы, утонувшие крысы, головки капусты и прочие кошмарные останки. Но кроме этого там

были бревна, и ветки, и водоросли. Из них получился неплохой костер. Мы закутали Робин в накидки и одеяла, но она по-прежнему продолжала дрожать. Мы предложили ей поесть, но она отказалась.

— Я не могу! Лучше дайте мне воды.

— Вода! — воскликнула я.

Мы с Хэрном переглянулись. В кувшине еще оставалось чуть-чуть воды, но здесь, на острове, ее не было. Я спустилась к серому потоку и попробовала воду. Здесь Река уже смешивалась с морем, а море — оно соленое. Не знаю, откуда эта соль берется, но морскую воду пить нельзя.

— И что же нам теперь делать? — шепотом спросила я.

— Мы не можем забрать лодку, — так же шепотом ответил Хэрн. — Робин без нее замерзнет. А течение здесь кошмарное. И я не вижу тут ни одного ручья.

Мы беспомощно посмотрели на невысокий песчаный берег. И, конечно же, Утенок не нашел ничего лучшего, как именно в этот момент громко заявить:

— Пить хочу — просто помираю!

— Заткнись! — хором рявкнули мы на него.

Но Робин уже приподнялась, опираясь на руку. Одеяла свалились с нее. Робин стучала зубами, а губы у нее сделались серо-синие.

— А что, вода закончилась? Я сейчас схожу и наберу…

— Ляжь сейчас же! — потребовала я, сердито зыркнув на Утенка. — Я сама наберу.

Я взяла кувшин и заковыляла вверх по склону песчаного холма. Я понятия не имела, что же мне делать. Я просто впала в глубокое уныние. Я уже потом поняла, что большие открытые пространства всегда нагоняют на меня тоску. Вот и на озере было примерно то же самое. Я ведь выросла среди холмов, где полно было уютных закутков. Здесь же земля была какая-то неправильная. Плоская равнина, серый песок, серая Река и какая-то странная фиолетово-серая дымка. Эта дымка ограничивала обзор. Впрочем, тут все равно не на что было смотреть. Единственное, за что мог зацепиться взгляд, так это за широкую полосу стремительно несущейся серой воды, отделяющей меня от берега. Мне ни в какую не верилось, что я смогу через нее перебраться.

И все же я двинулась вниз, к этому проливу. Я лелеяла робкую надежду — вдруг там вода окажется не соленой? И тут я услышала со стороны пролива крики Утенка. Он вопит так, только когда на самом деле перепуган.

— Помогите! — орал он.

Я помню, что бросила кувшин и помчалась к проливу, вспахивая серый песок и оставляя за собой борозду. Но это был не Утенок. Этот мальчишка был намного младше Утенка. Его несло течением, а он молотил руками по серой воде и орал не умолкая. На какой-то кошмарный момент я застыла, словно вкопанная, глядя на него. Но, видимо, я не просто так стояла и смотрела — когда-то же я успела сбросить башмаки и накидку.

— Плыви! — крикнула я мальчишке. — Плыви, если хочешь жить!

Он меня услышал. Он с новой силой замолотил руками и ногами, поднимая фонтаны брызг, но я увидела, что он совершенно не умеет плавать. Я с разбегу влетела в воду. Я помню, что я завизжала. Здешняя вода была куда холоднее, чем в Реке у Шеллинга, а вместо дна здесь была какая-то топкая дрянь. Тут можно было либо

плыть — либо тонуть в грязи. И я поплыла изо всех сил. Я никогда прежде не плавала во время половодья — папа это запрещал. Но мне кажется, что возле нас течение никогда не бывало таким сильным, как здесь — даже в первую ночь половодья. Мои ноги понесло в сторону прежде, чем я оказалась на плаву. Неудивительно, что этот мальчишка так вопил. Я плыла изо всех сил, и все никак не могла переплыть этот узкий пролив.

Наверное, меня вынесло на этого тонущего мальчишку просто потому, что я была тяжелее. Поскольку я пыталась плыть вперед, меня несло наискосок. В общем, я старалась выгребать туда, где я видела его в последний раз. А он опять ушел под воду. Я уже подумала, что он утонул, и что пора думать о собственном спасении, но тут светловолосая голова вынырнула из воды — просто-таки мне в руку. Я вцепилась мальчишке в волосы и потащила его за собой.

Тут начался сущий кошмар. Паника мальчишки передалась и мне. Мы оба молотили по воде, орали и то и дело погружались с головой. Я рявкнула на него, чтобы он умолк, а он завизжал, чтобы я проваливала и оставила его в покое, и принялся обзываться. Я же обозвала его крабомордым недоумком и стукнула. В общем, вода вокруг нас так и кипела. Пока мы дрались, течение протащило нас мимо этого участка берега, и я увидела, что нас несет в море. Я попыталась ухватиться за берег — а рука ушла в него по самый локоть. Я до сих пор иногда вижу это во сне. Берег был мягким, словно творог. Но все-таки мне как-то удалось выбраться на него из засасывающей воды, и теперь нас принялся засасывать уже этот творожный берег. Я барахталась на нем и волокла беднягу за волосы. В общем, я как-то выползла на твердый песок и разревелась от облегчения.

Мальчишка тоже разревелся. Он стоял на четвереньках, и вода текла у него с волос и изо рта. Лицо у него все было в синих и красных пятнах, а голые ноги вообще сделались фиолетовыми. Он был одет в какую-то дурацкую тунику и штаны — в них, небось, было холодно, даже пока он не промок. Мальчишка дрожал. Я тоже.

— Заткнись, — сказала я ему. — Все уже в порядке.

Мальчишка посмотрел на меня так, словно это я была во всем виновата.

— Все, ты спасен, — сказала я. — Мной. Перед тобой человек, который вытащил тебя оттуда. Кстати, а как ты туда свалился?

Кажется, мальчишка сам этого толком не понимал. Во всяком случае, пробормотал он нечно невнятное.

— Ага, ясно, — сказала я. — Ты валял дурака и поскользнулся. Где ты живешь?

Мальчишка посмотрел на меня искоса. Кажется, он сказал: «Не скажу», — но я не уверена. Он все еще не мог говорить нормально.

— А что ты скажешь? — поинтересовалась я.

— Я сказал, что меня туда столкнули какие-то местные.

Он произнес это очень громко и отчетливо, и вызывающе посмотрел на меня. Обычно так смотрят, когда нагло врут.

— Врешь, — сказала я. Но я это сказала, не подумавши. Этот вредный мальчишка был варваром. Наши мокрые волосы были одного цвета. Я подумала было, что если бы я дала ему утонуть, то отомстила бы хотя бы за папу. Но что стал бы с ним делать папа? В общем, не могла я там стоять и смотреть, как он тонет.

— Шел бы ты домой и переоделся в сухое, — сказала я. — Где тут можно взять воды?

Мальчишка снова посмотрел на меня искоса и указал на пролив у меня за спиной.

— Очень смешно! — возмутилась я. — Ты чего, издеваешься?