Шрифт:
Частоколом стоящие многоэтажки, укравшие у семьи Жвачкиных большую часть унылого серого неба и зимней панорамы города, удручающе действовали на Сережу. Он подолгу глядел в окно и видел кусок двора, припорошенных снегом людей, спешащих по делам и узкоглазого скуластого дворника
Колючий зимний ветер сметал с подоконника редкие снежинки, принесенные из надвигающихся сизых туч, и вся эта унылая картина никак не способствовала предновогоднему настроению мальчика, пытающемуся вдохновенно потрудиться над альбомом для рисования, недавно подаренным дедушкой. Набор остро заточенных цветных карандашей заманчиво просил:
– Ну, порисуй, порисуй!
Старшая сестра вошла в комнату Сережи и поджала губы:
– Карандаши – полный отстой! Ими рисовали в прошлом веке. А мне дедушка подарил айфон. Ага, ага!
Наташка повертела перед носом Сережи новеньким аппаратом. Глаза братишки увлажнились, но он, не подав виду, что завидует, выпалил:
– Настоящие художники рисуют только красками и карандашами на бумаге или холсте. Взять, к примеру, Васнецова. Разве его картины не вызывают восхищение у продвинутой айфонной публики? Вот нарисую зимнюю сказку, и все ахнут. Папа и мама вечером уйдут к знакомым. Даже пандемия их не останавливает. Наверняка купят нам стандартные подарочные наборы «новогодняя сластена» и будут довольны. А елку не захотели покупать, мол, мы уже взрослые и нам этого не надо. Так что сиди со своим и айфончиком и названивай одноклассникам. Может они скажут тебе что-то умное?
Сестренка фыркнула и выпорхнула из комнатки братишки.
Между
– Вот это да! Знатная коровка вышла! А губищи- то, губищи! Очень похожа на нашу соседку Клару. Она тоже их ботоксом надувает и надеется вызвать к себе интерес у мужчин. Но чувствую, напрасны ее усилия. Утка, да и только! – нервно прокомментировала творение Сережи мама, и удалилась, спеша на отчаянный зов папы, тщетно пытающегося завязать галстук.
Наташка закрылась в своей комнатке, чтобы посплетничать с многочисленными подружками, родители ушли к знакомым на застолье, и в квартире Жвачкиных наступила тишина.
За окошком разбушевалась пурга, гневно бросающая охапки снега прямо в пластиковое окно. Зимний вечер накрыл темным плащом округу, и лишь многочисленные автомобили, светя фарами далеко внизу и сигналя, тщетно пытались припарковаться на пятачке перед громадами многоэтажек.
Рассеяно глядя в окно, Сережа вдруг услышал недовольный голос, похожий на нравоучительную песню школьной математички Ирины Григорьевны:
– Художничек нашелся, от слова «худо»! Я животное парнокопытное, а ты нарисовал мне лошадиные копыта. Впору подковами греметь! Немедленно исправь, а то перед быками стыдно!
У Сережи курчавые белокурые волосы стали прямыми при виде существа, отдаленно похожего на корову. Но он собрался и, взяв карандаш, несколькими короткими штрихами превратил лошадиные копыта в коровьи.
Конец ознакомительного фрагмента.