Шрифт:
Микола Руденко
ВОЛШЕБНЫЙ БУМЕРАНГ
(Космологическая феерия)
Моим сыновьям - Юрию, Олегу и Валерию - чтобы жили дружно.
Автор
Пролог
Скрипят лозовые мажары посреди таврийских степей. Перебирают разбитыми копытами измученные волы. На кучах соли, прикрытой соломой, лежат чумаки. Вьётся дорога среди степного безлюдья. И мир будто бы вымер: на десятки вёрст вокруг - ни единого жилья. Стрекочут кузнечики. А по обеим сторонам дороги бегут куда-то тучки белогривого ковыля. Горьковатый
А там, где-то под тучами, стережёт степь одинокий жаворонок. Он как бы очертил круг на земле и теперь объявляет птицам и людям: это моё! Моё...
На волов покрикивать не нужно: они хорошо знают дорогу, не впервые идут на сивашские берега, где лёд не тает даже в середине лета. Это белеет соль на озерах - горькое чумацкое богатство...
На последней мажаре рядом с усатым чумаком лежит мальчик. Полотняная сорочка расстегнута, волосы сбились в клочья, щёки грязные. И весь он, кажется, вылеплен из вот этой растёртой колесами глины, из вот этой пыли, по которой топают раздвоенные копыта волов. Только глаза его принадлежат не земле, а небу. И смотрят они не на землю. Смотрят в небо.
Смеркается. Плачут немазаные колеса. Покачиваются в темноте рогатые головы волов. И если заглядишься на их рога, покажется, что вот-вот заденут они острыми кончиками звёздный купол, нависший над степью. И тогда посыплются оттуда звёзды.
А звёзды и в самом деле сыплются.
Почему же они падают на землю?
– Кто-то умер,- неохотно отвечает отец.- Спи же ты, спи...
Но Максимка не спит. Как же ему спать, если сразу же, как только они вернутся домой, Фёдор Иванович заберёт его к себе?..
Они крепостные пана Миронова. И Миронов послал их за солью. У Миронова есть сын - Фёдор Иванович. Он служит на флоте. Как-то он написал отцу, что ему непременно нужен смышлёный парнишка. И старик Миронов выбрал Максимку. А мама почему-то очень плакала тогда. И отец взял его с собой. Может, бог даст, задержатся чумаки. Может, младший Миронов приедет раньше, чем возвратится обоз с солью. Может быть, как-нибудь всё и перемелется...
Но Максимка думает иначе. Он знает, что Фёдор Иванович - старший на корабле. И плавает очень далеко. На самом краю света!..
Мальчик убеждён, что господа не передумают. Что обоз не задержится. Но он молчит, чтобы не сердить отца.
Смотрит в небо. Думает. Почему всё так? Где он был тогда, когда его не было? Вот не было, а теперь есть. И именно он, Максимка, а не кто-нибудь другой! А звёзды были всегда. И земля была всегда. И люди были. Только не было почему-то его, Максимки.
– Отец!
– Чего тебе?
– Где я был, когда меня не было?
– Раз не было - где же ты мог быть?
– сонно говорит отец.
– А вот в небе... Видите?
– Мы ездим. Чумаки. А небо дорогу нам показывает...
Тихо в ночной степи. Волы не отобьются от обоза - можно и подремать. Колодец ещё далеко - вёрст пять. А может, и больше. Там они остановятся, кулеша наварят. И волы напасутся.
Только Максимка не спит. И кажется ему, что он проспал тысячу лет. А может, столько, сколько стоит мир. И вот только сейчас проснулся. Иначе где же он был, когда его не было?..
– Отец! А земля живая?
– А? Тьфу на тебя!.. Мелешь, как пустая мельница, такое, что и собака с маслом не съест. Если земля умрёт - прости господи!
– как же людям тогда жить? И откуда бы всё это взялось, если бы земля была мёртвой? Если уж хочешь что-то сказать, сначала думать надо.
Утро. Просыпаются чумаки, но нет среди них Максимки.
– Мак-си-и-им!
– зовёт отец.- И в кого он такой? Куда ветер, туда и он...
Не слышит Максим. Сидит на могиле под каменной бабой и слушает жаворонка. Над ним нависает серая фигура - древняя мадонна украинских степей.
Чем она привлекла мальчика? Что нашёптывает ему? Может, сказала ему то, что не знают даже учёные, которые нанимают крестьян раскапывать могилы?
А васильки такие смешные! Они думают, что можно быть голубее, чем само небо... Как здесь, на земле, все себя любит!
Выгибает холмами могучую спину таврийская степь. Когда напасутся волы, обоз двинется дальше. Упадёт дождь. Заиграет степная радуга. И засмотрится Солнце в молодое лицо Земли, по которому, словно божья коровка по щеке великана, ползёт чумацкий обоз.
Вот так и время плетётся по земным дорогам, как эти волы, как легенды седой старины.
И заметит Солнце курносого мечтателя, который качается в мажаре, словно в материнской колыбели. И спросит у Земли:
– Скоро ли, Земля, твой разум выйдет из колыбели? Руки мои устали тебя качать. Четыре миллиарда оборотов! Не много ли, Земля? А ради чего? Погляди: всё на тебе по-прежнему, как и было до потопа.
И ответит Земля:
– О нет! Всё не так. Ты смотри не на возы. Смотри на людей, смотри...
1. Разве есть такая наука?
(Из дневника Оксаны)
9 марта.
Вчера Николай принёс ландыши. Меня не было дома. Он подождал с полчаса, сказал маме, что очень спешит, и выбежал из комнаты. Сегодня встретила его в институте. Вид у него был такой, словно он в чём-то провинился передо мной.
Я поблагодарила за ландыши. Он покачал головой, но ничего не ответил. Будто это и не он подарил цветы, а кто-то другой поручил ему отнести их мне... Прошёл до конца коридора, потом вернулся и, чуть смутившись, напомнил: