Волшебный компас Колумба. Неизвестный шедевр Рембрандта
Шрифт:
Галина вспомнила его перепуганное лицо, которое было близко-близко, вспомнила его дыхание на своей коже…
Где тот худенький мальчик, с которым они загорали на камнях, ловили маленьких крабов, плавали наперегонки? Она пыталась разглядеть его в том мужчине, который сидел рядом с ней за столом, – кажется, это ей удалось. Но надо ли это? Ведь теперь они взрослые. И если в нем осталась хоть часть того, из детства, то все у них будет хорошо. Главное – верить…
– Но вообще-то, я хотела поговорить с тобой не о Полине! – произнесла
– А о ком? – Галя поставила нетронутый бокал, удивленно посмотрела на нее.
– Ты знаешь, сколько мне лет? – сказала мама, и голос ее странно зазвенел.
– Ну, разумеется. – Галина удивленно взглянула на нее – что за странный вопрос!
– Это страшный, роковой, трагический возраст! – воскликнула мама, картинно прикоснувшись к вискам кончиками пальцев. – Скоро, совсем скоро я состарюсь…
– Не преувеличивай, мама! Ты еще молода и прекрасно выглядишь, и еще долго… – машинально начала Галина.
– Это не важно! – перебила ее мать. – Еще несколько лет, годом больше, годом меньше – это ничего не меняет! Я одинока! Я ужасно одинока! Мне нужно простое человеческое тепло… простое человеческое участие!
– К чему ты? – недоуменно переспросила Галина.
– Сергей… Михайлович, он так добр ко мне… так внимателен… он понимает, как мне тяжело! А ты… ты к нему несправедлива! Ты не хочешь сделать шаг ему навстречу!
– Ах, вот ты о чем! – Галина поморщилась. – Но, мама, отец умер всего два месяца назад!
– Два месяца! – повторила мать трагическим тоном. – Ты все время повторяешь мне, ты твердишь мне про эти два месяца – но ты не представляешь, как тяжело мне было эти месяцы! Ты уехала… я тебя ни в чем не виню, у тебя своя жизнь, но пойми и ты меня! Я осталась одна, совершенно одна! И только он, Сергей… Михайлович, только он понял меня, поддержал…
– Он на тебя работает… – произнесла Галина вполголоса и тут же пожалела об этом.
Не нужно было говорить с матерью в таком тоне. Как жаль, что не успели они побеседовать с Полиной. А она-то надеялась, что мама одумается.
– Как ты можешь так говорить! – Мать вспыхнула, бросила бокал, который разлетелся на тысячи сверкающих частей. – Как ты можешь так думать! Это низко, низко!
Мама отвернулась от нее, сгорбилась, как будто ей на плечи обрушилась вся тяжесть мира. Плечи ее затряслись.
– Мамочка, что ты! – Галина обняла мать, прижала ее к себе. – Да что с тобой?
Мать молчала, по ее телу пробегала крупная дрожь неудержимых рыданий.
– Ну, хочешь – я уеду? – произнесла Галина неуверенно. – Хочешь – я вернусь в Швейцарию?
Она совершенно не собиралась никуда уезжать, но нужно было успокоить маму, не идти с ней на открытый конфликт. В конце концов, она же не может ей ничего запретить, мать взрослый человек и вольна поступать, как хочет.
– Нет! – Мать оттолкнула ее, выпрямилась.
Галина увидела ее лицо, покрытое пятнами лихорадочного румянца,
– Нет, ни в коем случае не уезжай! – воскликнула мать. – Не оставляй меня одну! Я совсем недавно потеряла мужа, если и тебя не будет рядом – я этого не переживу!
Галина посмотрела на мать с удивлением.
Совсем недавно она была неприятно поражена, когда узнала, что дочь не собирается возвращаться в Швейцарию, хочет остаться дома – а теперь так горячо уговаривает ее остаться! По ее же словам, только дочь мешает ее счастью.
Пока ее не было, Сергей Михайлович приезжал сюда, как к себе домой, оставался ночевать, прислуга в курсе, да и соседи небось тоже. А теперь им надо перед ней притворяться, но отпустить ее мать не хочет.
И тут Галина почувствовала, что мать говорит не своими словами, что ей внушили эти слова, эти мысли, и теперь она только повторяет их, как актриса повторяет старательно вызубренную роль. Не слишком одаренная актриса. Так вот в чем дело…
Снова Галина вспомнила гибель Гели Широковой, вспомнила предупреждение Стейница о грозящей ей опасности – и поняла, что адвокат прав, ей действительно грозит серьезная, смертельная опасность. А значит, она должна держать при себе все свои мысли и намерения, должна быть осторожной со всеми, даже с собственной матерью – может быть, особенно с матерью. Ведь именно мать больше других заинтересована в том, чтобы завещание отца не вступило в силу…
Галина пришла в ужас от собственных мыслей.
Неужели она подозревает собственную мать в покушении на свою жизнь? Нет, конечно нет.
Мама действует не по своей воле, она – послушное орудие в руках другого человека, человека, который держит ее в руках, вертит ею, как хочет.
Управляющего Сергея Михайловича Груздева.
Это он желает ее смерти, чтобы без помех прибрать к рукам отцовское состояние. Наверняка это он стоит за покушением на нее, наверняка это он или нанятый им человек заложил взрывное устройство в машину Гели Широковой. Наверняка он смог каким-то образом уговорить Гелю, чтобы та подыграла ему, сделала так, чтобы Галина на обратном пути села в ее машину.
Как уж он сумел на нее подействовать – теперь не узнаешь: может быть, чем-то ее шантажировал, может, просто заплатил, может, ему хватило для этого собственного обаяния. Одно только можно сказать наверняка: несчастная Геля не знала, что машина будет взорвана, иначе никогда бы на это не согласилась и, во всяком случае, не села бы сама в салон. Наверное, Сергей убедил ее, что задумал какой-нибудь безобидный розыгрыш…
Но что теперь делать?
Пойти в полицию? Рассказать обо всем тому капитану – как его – Ушинскому, который расследует это дело?