Волшебный квартет
Шрифт:
— Мне нравится, что ты философски относишься к своей участи,— заметил Данкен,— не особенно жалуешься и не клянешь белый свет.
— А что толку жаловаться? — с горечью в голосе осведомился Царап.— Любить меня никто не полюбит, скорее наоборот. Скажите на милость, кто способен полюбить страдальца? Правда, не мне бы рассуждать о любви, ибо я ни от кого ее не видел. Разве можно любить демона? Да, некоторые меня жалеют, но ведь жалость — не любовь. Чаще же всего надо мной смеются. Люди потешаются над моим хвостом, над распухшей ногой и перекрученным рогом. А насмешку, милорд, вынести
— Я не смеюсь над тобой,— сказал Данкен,— и не то чтобы сильно жалею, но и о любви речи не идет.
— Я от вас ничего такого и не ждал,— отозвался Царап.— Пожалуй, того, кто признается мне в любви, я первым делом заподозрю в злом умысле.
— Разумно,— одобрил Данкен.— Однако раз мы выяснили, что меня тебе не стоит опасаться, могу я задать один вопрос?
— Сочту за честь ответить на него, милорд.
— Что ты знаешь об Орде? Должно быть, ты почерпнул кое-какие сведения из разговоров чародеев, что обитали в этом Замке?
— Так и есть. Но что конкретно вы хотите узнать? Кстати говоря, вы вроде бы свели со Злыднями близкое знакомство? Мне передали, вам пришлось отбиваться от них в окрестностях Замка.
— Да. Но их было мало, в основном — безволосые. Какова же численность Орды на самом деле и сколько у Злыдней разновидностей, мне неизвестно.
— Безволосые,— пустился объяснять Царап,— если я правильно понял, кого вы имеете в виду,— это дозорные, охранники рубежей, сторожевые псы. Они в действительности не принадлежат к Орде. Все их достоинство — крепкие мышцы. Колдовать они если и могут, то совсем чуть-чуть.
— А остальные? Я разговаривал с человеком, который утверждал, что ему доводилось видеть других. Он называл их бесами и демонами, однако мне кажется, что такие определения здесь не годятся. В схватке на равнине я убил одного Злыдня, а Крошка прикончил второго, и оба они не относились ни к бесам, ни к демонам.
— Вы совершенно правы,— сказал Царап.— Бесы и демоны — исконные обитатели нашего мира, а Орда явилась со звезд.
— Мне говорили об этом,— кивнул Данкен.
— Злыдни — порождение иных миров, которые, как я подозреваю, сильно отличаются от нашего. Отсюда вполне логично предположить, что Зло, которое сеет Орда, ничуть не похоже на зло Земли. Злыдней столько, причем самых разных форм и размеров, что их не перечесть. Пришельцы, одна только чужеродность которых уже повергает в ужас! Сдается мне, на Земле не найти таких существ, с какими можно было бы сравнить Злыдней. Лично я полагаю, что истинного Злыдня нельзя вообразить.
— Мне как-то сказали,— заметил Данкен,— что Орда на деле не орда, а рой. Как по-твоему, что сие означает?
— Не знаю,— признался Царап.— Понимаете, я лишь излагаю вам то, что слышал от чародеев.
— Понимаю. Но что касается роя... О нем упомянул некий пасечник, с которым мы перед тем беседовали о пчелах. Ты не видишь тут никакой связи?
— Однажды,— проговорил демон,— я подслушал разговор... Может статься, он вас заинтересует.
— Ну-ка, ну-ка,— встрепенулся Данкен.
— В пору, когда Орда
— Погоди, погоди,— перебил Данкен.— Похоже, мы нашли зацепку. Не так давно я разговаривал с ученым человеком, и тот сказал мне, что Злыдни опустошают местность, дабы осуществить без помех собственное омоложение. Мол, нечто вроде того, как поступают иные церковники. Может...
— И впрямь похоже! — воскликнул демон.— Я никогда не слышал об омолаживании, однако такое вполне возможно. Тесная близость, чуть ли даже не слияние, и как результат — обретение новых сил, обновление себя. Ну, что скажете? На мой взгляд, все ясно.
— Я рад, что мы с тобой мыслим одинаково.
— Теперь понятно, при чем тут рой.
— Кажется, да. Хотя всей правды мы не знаем, и вряд ли нам доведется когда-нибудь ее узнать.
— Жаль,— вздохнул Царап,— уж больно хороша теория. Вы ведь говорили с Катбертом. Что он вам ответил?
— По поводу роя — ничего, Я не стал упоминать, а он если и имел какие-то соображения, то предпочел их не высказывать. Гипотеза насчет омоложения показалась ему, по-моему, не заслуживающей внимания. Он сказал, что Орда чем-то напугана, а потому объединяет силы и пребывает вдобавок в растерянности. Послушай, Царап, еслр бы тебе пришлось выбирать, если бы от выбора было не отвертеться, на чью сторону ты бы встал?
— Вы можете заподозрить меня в неискренности,— отозвался демон, шевельнув ногой, отчего вновь зазвенела цепь,— но я бы остался с людьми. Пускай меня и моих родичей упрекают в злодействе, однако мы злодеи здешние, то бишь земные. Я не собираюсь примыкать к чужакам, ибо мы с ними совершенно разные. У зла много обличий, которые сильно разнятся между собой, хотя по сути едины.
На лестнице, что сбегала в залу с балкона, послышались шаги. Данкен обернулся и увидел Диану. По-прежнему облаченная в свое роскошное платье, та как будто парила над ступеньками. Если бы не цокот каблучков, можно было подумать, что она обрела способность летать. Юноша вскочил со скамьи, демон весь подобрался и состроил кислую гримасу.
— Царап, ты почему внизу? — спросила Диана.
— Миледи,— поспешно вмешался Данкен,— не ругайте его. Это я виноват. Мне не хотелось стоять задрав голову, поэтому я пригласил Царапа присесть со мной рядом на скамью.
— Он здорово вам надоедал?
— Ни капельки. Мы с ним очень хорошо поговорили.
— Полезу-ка я обратно,— буркнул демон.
— Подожди, я тебя подсажу,— сказал Данкен. Он нагнулся, подхватил Царапа и поднял так высоко, что тот без труда перебрался на свое привычное место.— Приятно было побеседовать. Спасибо, что помог мне скоротать время.