Волшебный локон Ампары
Шрифт:
«Я сделаю все, чтобы землянам не удалось закрыть мне отпускную визу слишком быстро. Использую для этого все свои дипломатические навыки. В конце концов, не я ведь первый напал на пейсмейкеров».
«Дипломат из тебя…»
«Стоп! И заткнись».
Наскоро обсушив иссеченные твердыми струями ледяной воды плечи Атласа-3, Кир-Кор натянул майку, горизонтально исчерченную белыми и синими полосками, надел голубую пижаму с россыпью глянцево-синих звезд на отворотах, критически оглядел себя в зеркале. Прищурив глаз, какое-то время задумчиво готовился переступить запретную (он это чувствовал) границу. И, вдруг решившись, сконцентрировал в уме всю свою волю и очень пристрастно, как ему самому
Никакого эффекта. Лишь в висках заломило, маракас…
В зеркале стоял перед ним пристыженный он сам — неловко было смотреть на собственное лицо. В гардеробной по-прежнему царила тишина, ничего похожего на апроприацию не случилось. «Для нашего брата дело рогато?» — превратил он в вопрос не очень понятную фразу эварха.
Неудача подействовала на него весьма неприятно, если не сказать — унижающе. Хотя, если вдуматься, вряд ли успех принес бы ему облегчение. Скорее наоборот — ухудшил бы ситуацию в целом… Все это наводило на грустные размышления.
Он направился в кабинет. Постоял перед панелью видеотекторного терминала. Одолевало искушение вызвать на связь эксперта по морской акустике из Центра, что на острове Контур. Хорошо бы… да время для этого не слишком подходящее: день на Финшелах только-только забрезжил. Доброе утро, любимая. Как спалось? Что нового узнало во сне твое чуткое сердце? Не услышало ли оно мою тоску по тебе?..
Не во времени, впрочем, дело. То есть — во времени, но не в том смысле. Не настал еще час, когда можно будет сообщить Марсане, что узник статей МАКОДа и нарушитель ее спокойствия уладил наконец дела и, окрыленный, летит на свидание.
Час не настал.
Кир-Кор лег на комфортабельное канапе и попытался забыться хотя бы на десять минут. Ничего из этого не вышло. Он был весь напряжен, как сжатая пружина, и непонятно встревожен. Воспоминание о Финшелах усилило тревогу. Лучше бы не вспоминал!.. Он вскочил, прошелся по кабинету туда-обратно. Четыре призрачных лица Ледогорова следили за его метаниями из каждого угла помещения. Ему казалось, экзарх-призрак шепчет что-то невидимыми губами… Нет, так нельзя. Какой-то странный психоз. Довольно. Надо заставить себя успокоиться.
Он снова лег. Рука потянулась к стеклянной полке у изголовья, сняла один из трех стоящих там миниатюрных книжных томиков. Это был бликенбух — электронная имитация книги, плоский футляр, в котором лежали очки для экранного чтения. Кир-Кор подавил в себе желание вернуть псевдокнигу на место, нацепил очки и наугад крутнул на дужке верньер поиска текста. Внутри дымчато-черного поля перед глазами пошли снизу вверх белые строки:
«Эффект мгновенного дальнодействия в квантовой механике (парадокс Эйнштейна — Подольского — Розена) был открыт в 1935 году…»
Рука почти рефлекторным движением сунула этот бликенбух на полку, прихватила соседний.
«…Изменяющиеся во времени соотношения топосов пространственного полиморфизма, впервые полученные в середине XX века при разработке концепции Шатурина — Калиновского, в конце XXI были применены В. А. Назаровым для доказательства леммы, позволившей темпорологам XXII столетия соотнести феномен „черной дыры“ с эффектами дефазации будущности…»
На «корешках» бликенбухов лоснились отлитые из настоящего золота фирменные знаки издательского дома Камчатского экзархата. Словно бы в очевидность того, что историософский уклон здешнего образования, безусловно, достоин высокой пробы.
Меняя второй бликенбух на третий (последний на полке), Кир-Кор не выдержал — оглядел-таки угловые стыки кабинетных
Едва он об этом подумал — за окном прозвучала серия резких выхлопов (похоже на то, как если бы через предохранительный клапан короткими импульсами стравливали сжатый под большим давлением газ). Потом где-то близко — чуть ли не на крыше «Каравеллы» — ухнуло с лязгом что-то металлическое. В довершение всего стекла в окне дрогнули от близкого, хотя и не очень сильного взрыва… «Ремонтники усердствуют, — догадался Кир-Кор. — Где-то рядом траншею вскрывают, не иначе…»
Третий бликенбух оказался сборником песенных текстов.
Кир-Кор «нырнул» в середину:
…И однажды в чадуодуревшей от грохота площадивдруг виденье мелькнет —словно древний припомнится миф:два коня на лугу,две усталых расседланных лошадиодиноко стоят,золотистые шеи скрестив.Два коня на лугу,на вечернем лугу затуманенном,два коня над рекой,уплывающей в красный закат,у опушки лесной,где висит комариное маревои пушистых птенцовперепелочьи гнезда таят.И звенят над рекойи сверкают в некошеной свежестидве последних косы,луговые срезая цветы.И сожмется душаот нежданно-негаданной нежности,от земной и родной —и такой неземной красоты.И куда б ни лететьчерез весь этот мир заполошенный,от себя самогоникуда не отпустят менядва коня на лугу,две усталых расседланных лошади.Посредине Земли.На вечернем лугу. Два коня… [21]21
Ст. Золотцев.
Кир-Кор снял очки, чтобы подольше сберечь в себе пронзительное ощущение чего-то совершенно невыразимого. Знак из настоящего золота красовался на бликенбухе не зря…
«Не зря», — прошептал призрачными губами распятый на огромном белом кресте Агафон Ледогоров и обессиленно уронил на грудь благородную голову.
Кир-Кор вскочил, огляделся. Всплеск ясночувствия угас, однако он слышал тревожно-учащенный перестук обоих своих сердец: надо куда-то бежать, что-то делать… Что и куда — ему было неведомо. «Агафо-о-он!!!» — огласил он доступное его ауропоисковому зову пространство. Сосредоточился, избавляясь от последних клочьев сильно потрепанной, раздерганной пейсмейкерским эгрегором «шубы» пси-непроницаемой защиты. Подготовил себя для апперцепции ментаполя экзарха.