Волшебный приборчик
Шрифт:
Заметив моё состояние, он не стал спрашивать о его причинах. Я буквально увидел, как его гениальный глаз превратился на мгновенье в калькулятор, который тут же произвёл необходимые логические вычисления и сам до всего дошёл без всяких вопросов.
– Проблемы? – спросил он, как всякий воспитанный мальчик.
– Угу, - подтвердил я.
– Ещё пара недель, и их не будет.
С этими словами он выдернул шнур паяльника из розетки и полюбовался на получившееся радиотехническое устройство.
– Что это? – машинально спросил я.
– Да так. Ерунда.
–
– Судя по твоему лицу, ты сегодня напаял, как минимум, на Нобелевку.
Валькины линзы сверкнули, как бенгальские огни. Он оценивающе посмотрел на меня, отложил штуковину в сторону и сказал:
– Ты не представляешь, насколько близки к истине твои слова.
Пока я думал, какое выражение придать своей физиономии, он взял обыкновенный спичечный коробок, вытряхнул из него содержимое, проделал сбоку небольшое отверстие и затолкал туда своё детище.
– Мне почему-то всегда казалось, что если кому-то я и расскажу о своём изобретении, то только тебе, - бросил он мне леща. – В тебе есть что-то такое...
– Располагающее к доверию? – попытался подсказать я, но не угадал.
– Да нет же! – отмахнулся Валька. – Я бы сказал, здоровое такое сумасшествие.
Кажется, это комплимент.
– Колись давай! – сдался я, и Валька с готовностью изложил мне суть дела, предварив лекцию теоретическим введением.
– Мысль человека, - нагло заявил он среди всего прочего, – это те же электромагнитные волны. Просто они слишком слабы, и уловить их может только тот, кто их производит. Но представь себе, если бы их можно было усилить!
– Телепатия какая-то! – отреагировал я.
– Если тебе так удобней понять, то ради Бога. Мой прибор выполняет сразу две функции: он ловит исходный сигнал и усиливает его.
– И? Другие начинают «слышать», что я думаю?
– Не совсем. Они «слышат», но принимают эти мысли за свои. Конечно, с учётом внутренней интерпретации.
– Ты ещё скажи: испорченности.
– Можно и так.
Его взгляд красноречиво предлагал мне высказываться на заданную тему. Прокрутив в голове пару-тройку возражений, я понял, что уже вращаюсь в заданном Валькой пространстве, и вне зависимости от того, что сейчас скажу, проиграл.
И тут я взорвался.
– Блин! Валька! Зачем тебе прибор? Ты и так можешь запудрить мозги, кому угодно!
– Не веришь, - с сожалением произнёс изобретатель.
Нет, у него не получится меня провести. Пусть даёт мотивированный ответ по существу. И я набросился на него всерьёз:
– Откуда ты знаешь, на какой частоте работает мой мозг? Откуда тебе известно, что ты усиливаешь именно мои мысли, а не магнитные бури, пришедшие из космоса? Почему ты вообще решил, что этот твой прибор хоть что-то делает, кроме пустого пожирания электричества? А?
Но Валька был абсолютно спокоен.
– Помнишь, я рассказывал о своём отце? – спросил он.
– Ну?
– Теме устройства человеческого мозга посвящена его кандидатская диссертация. Впрочем, и докторская тоже.
– А ты-то здесь причём?
– Родители
Надо же! У него на всё есть правдоподобный ответ.
– Собственно, из-за чего мы спорим? – продолжил Валька. – Прибор — перед тобой. Давай его испытаем. И все сомнения отпадут сами собой.
– Как? – спросил я, хотя уже всё было понятно.
– Да очень просто, - пояснил он.
– Я тут подумаю о чём-нибудь, прибор усилит, а ты услышишь. – Он взял коробок в руки.
– Вот видишь — я сделал сбоку отверстие. Это для сенсора. К нему нужно палец прижать, чтобы контакт с источником излучения произошёл. Вот рычаг, который питание включает. А вот здесь антенна стоит. Направлю её на тебя — и готово. Ты можешь не сомневаться: ничего предосудительного и противозаконного я не совершу. Ну, книгу, там, с места на место переложить или стакан с водой принести.
Гад! Как по нотам разыграл меня! Как в шахматы! Ведь что это получается: если я откажусь, то так никогда и не узнаю, врал он или нет. А если соглашусь...
Тут мне показалось, что я нащупал верную стратегию.
– А ты уверен, - задиристо сказал я, - что твой прибор безопасен для здоровья? Может, он на мозги пагубно влияет? Ты бы хоть на крысах его сначала испытал, а то сразу другу предлагаешь.
– И что я крысе скажу?
– Тапочки принести. Слушай!
– меня вдруг осенило и сразу же понесло.
– Это же может получиться новый метод дрессировки!
– У животных всё устроено по-другому, - грустно сказал Валька.
– Ладно. Замяли.
Он взял коробок, положил его к себе в тумбочку и наигранно улыбнулся.
– Обычный путь простого русского Кулибина — недоверие друзей и происки врагов.
Разговор, зашедший в тупик, мы за ненадобностью закрыли и перешли к более прозаическим вещам.
***
Общага бурлила. По коридорам сновала молодёжь с горячими кастрюлями, из комнат доносилась музыка, поспешно сервировались столы. Попадались неопытные первокурсники, уже принявшие ударную дозу и теперь вряд ли способные дотянуть до полуночи. Парочка дежурных преподавателей, назначенных деканатом, отстранённо наблюдала за всеми этими приготовлениями, не в силах хоть как-то повлиять на известный заранее итог.
Меня командировали на кухню с тазиком почищенной картошки и полиэтиленовым пакетом сала под мышкой, чтобы превратить их во что-нибудь съедобное при помощи огня и поварского мастерства. Отвоевав себе конфорку, я поставил на неё сковороду, а сам принялся шинковать сало.
И в это время на кухню зашла ОНА.
Моя смерть, наступившая вслед за этим, была молниеносной и неотвратимой. Словно я внезапно разучился дышать. Словно из меня выдернули позвоночник. Из приятных ощущений запомнилось одно: сладкая истома в груди, похожая, вероятно, на ту, которую чувствует праведник перед вознесением на небо.