Волшебство для короля
Шрифт:
– Ну же, давай! – нетерпеливо скривился Эльдайн. – Беги! У тебя хорошие ноги, и фамильяр твой где-то поблизости. Может, тебе еще и удастся уйти.
Почему этот тип так настойчив – понятно: ему нужен предлог, чтобы убить конвоируемого по дороге к тюрьме. Но… раз Эльдайну нужен предлог, значит, идущие впереди миротворцы, как и, наверное, многие прочие, не причастны к подлым делам своего начальства. «Так не попробовать ли им все рассказать? Сразу они, наверняка, ничему не поверят, но и убить тебя все-таки не дадут!» Лайам ощутимо приободрился и стал приглядываться к конвойным. Страж, шедший справа, вскинул дубинку
– Ну, беги же! – шипел Эль дайн. – Воспользуйся шансом.
Лайам покачал головой.
– У тебя амулет.
Миротворец, находившийся слева и несший фонарь, внезапно расхохотался.
«А у этих двоих, похоже, никаких амулетов нет!»
Эльдайн вдруг отчаянно вскрикнул и отскочил в сторону. Хохот левого стража порядка превратился в истерическое повизгивание, он согнулся в три погибели и, шатаясь как пьяный, привалился к стене. Правый конвойный уже лежал на земле, бешено извиваясь и ожесточенно скребя ногтями свои плечи. Лайам стоял столбом, на него напало странное оцепенение, но тут вновь коротко взвыл Эльдайн.
«Мастер, беги».
Фонарь беспорядочно мотался в руке икающего от неудержимого хохота миротворца, и в его пляшущем свете обернувшийся Лайам увидел, что головы у Эльдайна словно бы нет – на месте ее неистово трепыхалось маленькое подобие грозовой тучи. И услышал шелест кожистых крыльев.
– Фануил?
Эльдайн выронил меч – тот со звоном ударился о мостовую – и принялся обеими руками отдирать дракончика от лица.
«Беги!»
– Ну уж нет! – выдохнул Лайам, медленно наклоняясь и поднимая брошенный меч. Пока он выпрямлялся, Эльдайн сумел ухватить дракончика. Жутко взревывая, лейтенант миротворцев напрягся и отшвырнул рептилию прочь. Руки его вновь взлетели к лицу, окрасились кровью.
– Нет!
От рукояти меча струилась энергия боя. Лайам подобрался, сжал зубы. Фануил, ударившись оземь, перекатился и встал на лапы, готовый к новой атаке.
«Беги, мастер! Они скоро очнутся!» Миротворцы катались по мостовой. Один, расцарапанный в кровь, молил о пощаде, другой давился хриплой икотой. Эльдайн стонал и пошатывался, не отрывая рук от лица.
– Посмотрим, – процедил Лайам, взвешивая в руке меч. Однако распорядиться им он не успел, ибо ночной мрак озарила яркая вспышка. Лайам машинально выставил вперед локоть, ожидая болезненного толчка, а потом приступа мучительного удушья, но ничего подобного не ощутил. Опустив руку, он увидел, что молния – ветвистая, как десяток горящих бичей – исходит от спешащей к месту схватки Уорден.
«Жезл жалит лишь на короткой дистанции!» – понял Лайам и радостно ухмыльнулся. Бичи угрожающе шипели и потрескивали, соприкасаясь друг с другом, но боевая длина их не превышала шести футов.
«Мастер, беги!»
Лайам стоял. Бежала Уорден, хотя давалось ей это не очень легко. Плечо ее изуродованной руки неуклюже дергалось на каждом шагу. И все же она приближалась.
– Ладно, – сказал Лайам и сплюнул. – Ладно! – Он отступил на пару шагов, потом повернулся и побежал. К треску молнии за спиной примешался полный ярости вопль, сменившийся переливчатой трелью свистка. Но Лайаму эта трель показалась беспомощно-жалкой.
Он упивался свободой. «Ты был почти мертв и опять уцелел!» Ему представилась мерзкая окровавленная рожа Эльдайна, и Лайам зло хохотнул. Он наслаждался бегом,
«Мастер, сверни направо».
В переулке, тянувшемся вдоль Монаршей, было темно. Лайаму пришлось перейти на трусцу, а потом и вовсе на шаг: он стал задыхаться.
«Ничего не видно! Надо бы выбраться к свету».
«Там везде миротворцы, – возразил Фануил. – Бегут выручать своих!»
По всему Ремесленному распадку заливались свистки. Их трели смещались к улице Мастеров. Лайам, прислушавшись, ухмыльнулся. «Патрулям не следует покидать вверенную их вниманию территорию. Но пацифик зовет, и эти олухи спешат туда, где меня уже нет! – Он торжествующе хмыкнул. – Мы можем спуститься к лодке?»
«Сейчас посмотрю».
«Посмотри», – Лайам кивнул, продолжая шагать по темному переулку. Первоначальное возбуждение постепенно выветривалось, и его сознанием мало-помалу завладевала мысль, что в лучшую сторону ничто, собственно, не изменилось. Он по-прежнему в розыске, он голоден, он устал, и ему опять негде приткнуться. «Но зато ты свободен!» Трость, сумка, одежда, запасы еды безнадежно утрачены. «Ничего, у тебя есть векселя. Завтра ты купишь все, что захочешь». Лайам сделал выпад мечом и оскалился, но свирепости в сердце не ощутил. Мечу нужны ножны, а ему самому – место, где можно скоротать эту ночь. «Такое место, куда Уорден и не подумает сунуться».
Фануил сообщил, что набережная в районе распадка пуста, и через какое-то время указал хозяину на удобный проулок, едва различимый в кромешной тьме.
Лайам без помех добежал до реки и кое-как забрался в краденую посудину. На ум ему опять пришел Ненний – связанный, с кляпом во рту, и радость его окончательно улетучилась. «Как это несправедливо! И как жестоко ты с ним обошелся!» Одно хорошо, что сам он теперь, по крайней мере, свободен. Лайам с мрачным удовлетворением взялся за весла. Свободен как пташка. Это значит, у него еще есть шанс хотя бы отчасти загладить свою вину. То есть доставить снадобье во дворец и, если представится случай, отомстить Уорден, Северну и Эльдайну. «Ты еще можешь уплатить по счетам!»
Он греб вверх по течению, забирая к середине Монаршей.
«Фануил! Спустись-ка ко мне».
«Сейчас, мастер».
Прошла минута, потом другая. Лайам продолжал упорно грести. Наконец послышалось хлопанье крыльев, маленькие коготки царапнули по скамье. Лайам закинул весла в лодку, потом наклонился, взял фамильяра и посадил его на колени. Дракончик был теплый, несмотря на отвратительную погоду, а чешуйки его на ощупь напоминали муаровый шелк, хотя внешне походили на металлические. Лайама не переставал удивлять этот контраст.
– Ты маленький неслух, ты это знаешь? Я ведь тебе ясно сказал: лети прочь!
Фануил шевельнулся. Он не любил, когда его брали на руки, но сейчас терпел.
«Да, мастер».
– А нападение на Эльдайна – это вообще верх глупости и нахальства!
«Да, мастер. Прости».
Лайам улыбнулся, поглаживая уродца, и почесал ему горлышко пальцем. «И все же ты лихо расправился с ним! Я было подумывал сбыть тебя в бродячий зверинец, но теперь решил обождать. При условии, что ты дашь мне слово и впредь не повиноваться моим дурацким приказам».