Волшебство для короля
Шрифт:
– Это что – дотошная инвентаризация дворцового арсенала? Похоже, наш Катилина – изрядный педант!
Фануил потянулся, выгнулся и легко спрыгнул с подоконника на пол.
«Такое тут целый день. Курьеры, гонцы, миротворцы, гвардейцы… Пацифик Уорден приходила шесть раз».
Нахмурившись, Лайам вернулся в спальню. Дракончик растянулся у очага. Его хозяин зажег от огня пару свечек, попутно отметив, что топят у Катилины дровами, а не углем.
– Ты не знаешь, сколько сейчас времени?
«Недавно пробило час».
– Час?!
Лайам присвистнул. «Значит, вот оно как!
Лайам содрогнулся. «Скажи спасибо, что ты – просто пешка, удачно вышедшая из этой игры!»
Однако и пешке стоило кое-чем озаботиться. Он огляделся.
– Послушай, малыш, чернила с бумагой сюда кто-нибудь приносил?
«Все это в большой гостиной, а также несколько книг».
Лайам взял свечу и направился к единственной двери, которую он пока что не открывал.
«А какая разница между большой и малой гостиными?»
«В большой стоит письменный стол».
Стол там и вправду стоял – дубовый, резной, с письменными принадлежностями и стопкой книг в кожаных переплетах. Помещение напоминало кабинет лорда Северна, хотя и уступало тому в отделке. Был там и камин – бездействующий, однако набитый дровами. Лайам подпалил растопку свечой и уселся за стол.
Почтенные фолианты содержали в себе пространные рассуждения о преимуществах добродетельной жизни. Лайам лениво их полистал. Поля пожелтевших страниц пестрели пометками. «Кто бы мог подумать! Юный принц увлекается философией! Но почему Цест решил, что это чтиво развлечет и меня?» Он сдвинул книги в сторону, подтянул к себе лист бумаги и взял перо.
Вывел на белом поле – крупно, красиво: «Долги!». Ниже – в столбик – подробно перечислил все, что украл в бане. Указал примерную стоимость каждой вещи, потом удовлетворенно откинулся на спинку стула.
Что было еще?
«Два меча: один – у Эльдайна, другой – у Северна. Впрочем, за трофеи не платят. Лодка… но чья она – мне не известно…»
Он записал, что ему надлежит сделать пожертвование какому-нибудь приречному храму, призревающему бедняков. Были еще куртки, снятые с приятеля Цинны и со спящего миротворца, но тут он себя виноватым не чувствовал. Получалось, что Ренфорд-беглец причинил добродетельным горожанам Торквея не так уж и много вреда!
Лайам самодовольно заулыбался, но вскоре его улыбка погасла. Он поморщился, окуная перо в чернила, и начертал под всеми записями: «Маркейд???»
Жирно подчеркнул это имя, долго смотрел на него, потом отбросил перо и встал, ощущая во всем теле свинцовую тяжесть. Задул свечу, добрел до кровати и попытался уснуть.
Ночь он провел в бесконечных
«Мастер, тут бродит слуга. Он не знает, будить тебя или нет».
Лайам встряхнулся и отвел занавеску.
– Кто здесь?
Слуга испуганно вскрикнул, но тут же опомнился и поклонился.
– Сударь, принц Цест интересуется, встали ли вы?
– Передайте принцу, что через четверть часа я буду к его услугам.
Слуга поспешил удалиться, а Лайам поплелся в ванную. Взял кувшин, плеснул в тазик воды и принялся умываться, освобождаясь от тягостных сновидений.
Через четверть часа, облаченный в новый серый камзол с прорезями, расшитыми жемчугами, он уже сидел в малой гостиной, с ненавистью поддергивая высокие, тонкой шерсти чулки. Вошел юный принц. Лайам поднялся и поклонился.
– Отец просит меня передать вам его извинения, – сказал, ответно кланяясь, Цест. – Он был бы рад лично приветствовать вас, но, увы, у него сейчас множество неотложных забот. Он надеется, что вы поймете его.
– О, безусловно! Его высочеству не следует беспокоиться из-за меня.
Цест покачал головой.
– Ну что вы, господин Ренфорд! Отец просил меня еще раз высказать вам уверения в его искренней и глубочайшей признательности, а также узнать, чем он мог бы вознаградить вас за ваши труды? Например, вы можете получить место в королевской гвардии…
Лайам нахмурился. Мальчик поспешно добавил:
– Чин, разумеется, офицерский!
– Очень любезно с его стороны, однако… я доволен своим положением и ничего в нем не собираюсь менять.
Резковатый ответ, но… как аукнется, так и откликнется! Лайам был не на шутку задет. Как бы там ни было, а в подачках он не нуждается!
– Пожалуйста, поблагодарите его высочество от меня.
Мальчик смущенно кашлянул.
– Да, конечно.
Последовала неловкая пауза. Наконец Цест спросил:
– Вы получили книги?
– Да, благодарю вас.
– Возможно, они показались вам несколько сложными…
– Не показались, – ответил холодно Лайам. – Тенденциозными – да! Впрочем, однобокость суждений всегда была свойственна этой философской доктрине. Школа Добродетели толкует все факты в выгодном для себя ключе. Особенно окунаясь в историю. К примеру, из нынешних событий сторонники этого философского направления извлекут лишь образчики высокого служения короне и государству, забывая, что преданность одних царедворцев соседствовала с черным предательством дворян, изменивших своему королю. В истории нет морали, она лишь зеркало непростых людских отношений.
– Это кто сказал? – спросил изумленный Цест.
– Я, – уронил Лайам, потом рассмеялся. – Почерпнул эту фразу из «Политических реалий» Саллюста. Вам не мешало бы прочесть эту книгу. Чтобы иметь противоядие от сладкоречивого чтива.
– Хм… Наверное… Я ее отыщу.
Цест уставился в пол, потом встрепенулся.
– Ах да, я чуть было не забыл! Отец мой сейчас беседует с леди Уорден. Она интересовалась, нельзя ли ей с вами поговорить?
– Можно, – кивнул Лайам, и Цест поспешил откланяться.