Волшебство по наследству
Шрифт:
– Не хочу я этот сапфир! Мы с Витькой читали, что его называют камнем монахинь.
– Почему?
– Какая разница! Я не запомнила. Главное в том, что я не хочу быть монахиней.
– По-моему, Витька тоже не собирается монахом становиться.
– А для мужчин этот камень является символом власти и победы.
– Кто сказал? – очень огорчился такому Витькиному везению Брыкун.
– Я же говорю, в книжке написано.
– А откуда у вас такие украшения? Они что, тоже графские?
– Не знаю, графские
– Ну вы, Шереметьевы, даете! – с уважением отметил Брыкун. – Сколько у вас, оказывается, семейных секретов. А ведь и не подумаешь, внешне вроде люди как люди. Как все вокруг. А у Витьки твоего джинсы даже хуже моих. Неужели нельзя ему получше купить, понавороченней?
– Все можно. Только нашему Витьке абсолютно все равно, что носить. Мама ему и то предлагает, и другое, а он все «отстань» да «отстань». А еще говорит, что все это – суета...
– А что «все это»?
– Ну... не знаю... я не очень его поняла. Он говорит, что деньги... то есть богатство... это все суетность... Так вроде...
– У вас, я гляжу, денег – куры не клюют, вот ему и суетность. Небось, он по-другому бы рассуждал, если бы пришлось, как мне, за кроссочами пол-Питера обегать, чтобы и помодней купить, и подешевле.
– Нет, ты Витьку не знаешь. Он не стал бы бегать. Он старые и немодные надел бы и пошел.
– Ну и дурак!
– Вот и я говорю! А папа говорит, что это ничего, потому что как только Витька в кого-нибудь влюбится, так сразу захочет получше приодеться.
– Ошибается ваш батяня! – хмуро проронил Брыкун.
– Почему это?
– Потому! Я гляжу, он в одних и тех же джинсах ходит, несмотря ни на что, и куртка на нем спортивная – все та же, синяя с белым.
– Значит, еще не влюбился, – вздохнула Настя и так томно посмотрела на Колю, что он даже закашлялся и решил срочно перевести разговор со скользкой темы на какую-нибудь другую. Он потрогал рукой толстую дверцу сейфа и спросил:
– А не боитесь, что украдут ваши драгоценности?
– Что ты такое говоришь? – испугалась вдруг Настя. – Я тебе как лучшему другу... как человеку, который... мне очень нравится... – выдавила она из себя, и глаза ее наполнились слезами. – Ты ведь никому не скажешь, правда?
– Ты че, Настюха! Конечно, не скажу! Ясен перец! – Коля привлек к себе девочку, звонко поцеловал в разрумянившуюся щеку и небрежно бросил: – Я ведь и кода-то не знаю. Понимаю, еще не заслужил... – И он с самым незаинтересованным видом, который дался ему с большим трудом, отошел от сейфа к окну.
– Ну... почему же... – От этого смешного поцелуя, который для Брыкуна ровным счетом ничего не значил, Настя пришла в состояние такого восторга, с каким
– Это его дело, не так ли? – солидно заключил Коля, вспомнив, что выражение «не так ли?» часто употребляют в американских фильмах, и собеседникам, как правило, абсолютно нечего на это «не так ли?» возразить.
Настя тоже не нашла, что сказать, и Коля в награду за ее уважительное молчание не менее звонко, чем в первый раз, поцеловал девочку в другую щеку. Счастливая Настя представила, как завтра расскажет своей подруге Лариске, что целовалась с самим Колей Брыкуном из 8-го «Б», и окончательно утратила бдительность вместе с сообразительностью. По пылающему девчоночьему лицу и затуманившемуся взору Коля понял, что Настя, что называется, «спеклась», и, уже больше не церемонясь, приобнял ее за плечи и доверительно зашептал в маленькое ушко:
– Слышь, Настюха, а может, ваши серьги-колечки и не настоящие вовсе? Вы проверяли?
– Не зна-а-а-ю, проверяли ли-и-и, – протянула Настя, – но я просто уверена, что настоящие. Иначе папа их в сейфе не держал бы.
– А вдруг твой папаня просто купился на то, что они старинные, а они на самом деле не из драгметаллов, а из какой-нибудь ерунды?
– Скажешь тоже! – обиженно отстранилась от Брыкуна Настя. – Это же наше с Витькой наследство, а ты говоришь – ерунда! Ничего не понимаешь!
– Вообще-то мне все равно, – тоже решил обидеться Коля и, сдернув с вешалки куртку, демонстративно засобирался домой. – За тебя же волнуюсь! Представь только, что тебе вдруг однажды срочно понадобятся деньги, ты понесешь свои сережечки продавать, а тебе говорят, извините-подвиньтесь, это у вас туфта, то есть самая никудышная подделка.
– А чего мне вдруг понадобятся деньги? – не поняла Настя, у которой карманных денег всегда было больше, чем у остальных девчонок в классе, притом – вместе взятых.
– Мало ли чего... Вдруг твой батянька разорится?
– Сплюнь три раза через левое плечо! – потребовала Настя и сама энергично сплюнула.
Коля послушно сплюнул за ней. Потом, все еще прижимая к груди куртку, опять придвинулся к девичьему ушку и доверительно зашептал:
– У меня знакомый один есть... ювелир... оценщик... Ты мне дай свое наследство на день. Он оценит, и я тебе завтра же обратно верну.
– Да-а-а... а если ты потеряешь?
– Чего это я вдруг потеряю? Я же понимаю, с чем дело имею. – И он уже не звонко, а нежно тронул губами Настину щечку.