Вольтижеры
Шрифт:
— Библию с иллюстрациями Доре?
— Почти угадал, — улыбнулся Илья. — «Краткий курс». Вдруг там станет кисло или не сложится. Открою, полистаю и успокоюсь.
— Умно! — похвалил Евгений Павлович. — Сделаем так. Я возьму книжонку. А ты после таможни подойдешь к ограде. Ну, как бы попрощаться в последний раз! Я тебе ее и суну!
— Давай попробуем! — согласился Илья.
Они возвратились в зал. Там, кроме тоненькой очереди из отъезжантов, никого не было.
— И это столичный международный аэропорт! — с грустью заметил Евгений Павлович. — Пульс становится нитевидным…
Но у Ильи уже были другие заботы. Подходила его очередь к таможенникам.
— Вот раньше хорошо было… —
Илья быстро прошел досмотр. Евгений Павлович издалека наблюдал за ним. Вид его был растерян. Нелегко покидать родину… как ни крути… «Как бы книжку не забыл!» — подумал Евгений Павлович и махнул ему рукой. Илья подбежал к загородке. Поцеловал бабушку. Потом они крепко обнялись с Евгением Павловичем, поцеловались, растрогались, и чуть было не забыли про книжонку. Но в последний момент та незаметно перекочевала к Илье. Таможенник строго крикнул, чтоб не баловали. Перед тем, как окончательно исчезнуть в недрах аэропорта, Илья повернулся и крикнул:
— Гудбай!
— Будь счастлив! — прошептала бабушка Фира.
Еще некоторое время, как окоченев, она простояла у загородки. А затем они поехали к Нинке.
— Поживете у нее, пока все успокоится, — монотонно уговаривал Евгений Павлович бабушку Фиру. — Она женщина добрая и надежная! Да и отставник-майор тоже не подкачает! Вон, послушайте!
«Маневровый! Перегони седьмой на второй!» — поочередно гулко вещал то женский, то мужской голос. Причем мужской говорил как-то не совсем уверенно, с запинкой.
— Ничего, пооботрется! — заверил Евгений Павлович. — Хотя вполне могли бы записать на магнитофон и никаких забот! Ан-нет, все по старинке!
Старушка ловко и энергично семенила рядом, несмотря на почти полную темноту.
— Как у вас со зрением? — поинтересовался Евгений Павлович.
— Тьфу, тьфу! Чтоб не сглазить! Пока не жалуюсь! — ответила она.
Они подошли к дому.
— Ну, я внутрь заходить не буду! Неудобно! Вторая дверь направо! Она не запирает, — напутствовал он, пожимая довольно крепенькую ручку бабушки Фиры.
— Большое спасибо! Столько хлопот! Прямо неудобно! — стала прощаться старушка. — Если что, вы заходите ко мне! Буду очень рада, адрес вы знаете. Помните еще мой домик?
— Конечно, помню! Но вы же будете жить пока у Нины!
— Ну, разумеется, у Нины! Это я так, на потом. Не вечно же все так будет!
Бабушка Фира зашла внутрь. А Евгений Павлович пошел назад. Старушка немного постояла в темном коридоре. Потом, тихонько приоткрыв дверь и убедившись, что Евгений Павлович удалился, вышла. «Ну, неужели я буду беспокоить чужих людей?! Какой все же странный! — думала она, не торопясь, бредя по дороге. — А если что, одна мина сразу же за калиткой, а вторая перед входом! Главное, не забыть! А то еще, не дай бог, сама взлетишь на воздух! Вот смеху-то будет!» — стала она вспоминать наставления племянника.
Вечер был удивительно тихий и теплый. Евгений Павлович, решил немного прогуляться по центру. Незаметно для себя он подошел к знакомому переулку. Там все было, как обычно. Только в этот раз Аркадий Михайлович и Ленуся встречали гостей у подъезда дома. Евгений Павлович немного издали понаблюдал за ними. В какой-то момент он привлек внимание Ленуси. Но она лишь равнодушно скользнула по нему взглядом. «Не узнала… — успокоил себя Евгений Павлович. — А у Аркаши значит, все обошлось, — подумал, уже уходя. — Как впрочем, и должно было быть».
14. Досмотреть до конца!
В комнате было холодно. Не топили. И Евгению Павловичу не хотелось
Он обмотал шею шарфом, надел куртку и побежал вниз по лестнице. «С такой мордой могут не пустить…» — подумал озабоченно. Была среда, и в Доме политпросвещения для ветеранов партии давали бесплатные обеды. Он шел вприпрыжку по бульвару. Ветер гнал опавшие листья. Ноги приятно отталкивались от плотно утрамбованной рыже-коричневой земли. Рыжину ей придавал десятилетиями втаптываемый битый кирпич. Чтобы не размокало и не было сильной грязи. Показалась площадь и светлое здание политпросвещения. Евгению Павловичу нравился этот дом. Символ ушедшей эпохи. По мысли создателей своей мощью, белым мрамором, большими окнами он должен был внушать благоговейное чувство уважения и трепета к политическому просвещению. Это был памятник самому себе. «Любопытно и страшно наблюдать таких уродов!» — подумал Евгений Павлович. На самом деле ничего страшного в нем не было, но думать так было приятно. Евгений Павлович уже не в первый раз протыривался туда, хотя по возрасту явно не подходил под категорию льготных едоков. Но главное, было войти. Потому что на раздаче работала Наташка, та самая малолетняя шлюшка, которую Евгений Павлович отпустил восвояси, когда работал по наведению общественного порядка. «За добрые дела воздается во все времена», — пришла ему на ум сомнительная мысль. Уже у самого входа он взял под руку какого-то дряхлого старика в серой каракулевой шапке-пирожке и вместе с ним прошел через заградительный кордон.
Старики и старушки оживленно толкались в длинной очереди, обсуждая меню и достоинства блюд. Вспоминали прошлые среды, сравнивали. Мнения расходились. Люди делились по степени оптимизма. На раздаче надо было снова предъявить документ. Наташка подмигнула Евгению Павловичу и налила от души щей. На второе была недурно пахнущая каша.
— На сливочном? — поинтересовался, скрывая улыбку.
— А как же! — не без ехидства ответила Наташка.
Нельзя было показывать, что они знают друг друга. У Наташки могли бы быть неприятности. «А вообще-то вряд ли, — предположил Евгений Павлович. — Пройдошливая девчонка… Наверняка спит с каким-нибудь местным начальством…»
Он с удовольствием отобедал и даже слегка опьянел, так как давненько уже сытно не ел. Демонстративно облизал ложку и сильно шмякнул ей по тарелке. B этот момент к нему неторопливо подошел ветеран.
— Не помешаю? — спросил он и, не дожидаясь ответа, добавил: — А я-то вас сразу признал! Еще в очереди! Думаю, какой же вы ветеран?! Но вспомнил, как вы их тогда! И молчок! А обед неплохой сегодня. Можно сказать, просто шикарный!
— Да, славный, — вяло отозвался Евгений Павлович. — Спасибо! Вы нас тогда выручили! Редкость, чтоб с первого раза и точно в голову!