Воля богов!

Свердлов Леонид

– - Тут что-то написано. Похоже, троянец нёс послание кому-то в нашем лагере.

– - Вряд ли, - сказал Диомед.
– Он говорил, что послан в разведку. Если бы у него было какое-то другое задание, он бы сказал. Парень был так напуган, что ничего бы не скрыл.

– - Не обязательно, - возразил Одиссей.
– Он, может, и не трус был вовсе, а хитрец. Специально нам всё рассказывал, чтобы мы не догадались об его главном задании.

– - Посветите, - попросил Агамемнон и прочёл вслух: "Дорогой Паламед! Я благодарен тебе за услуги, которые ты оказал мне и всей

Трое. Надеюсь, ты будешь и впредь подрывать боевой дух наших врагов и сделаешь всё, чтобы мы разгромили проклятых греков. Если тебе мало того сундука с золотом, который я тебе уже прислал, я дам тебе ещё и озолочу после нашей победы. Приам".

– - Какая чушь!
– возмутился Паламед.

– - Действительно чушь, - неуверенно сказал Агамемнон, складывая дощечки.
– Однако в последние дни у нас и правда было много непонятно откуда взявшихся затруднений. Я уж, грешным делом, на богов думал, но, возможно, дело и не в них. Да и с боевым духом было не всё гладко. И как-то странно, что из всех нас, кажется, один лишь Паламед не получил ни одного ранения. Или он в бой не рвётся, или троянцы его берегут.

– - Перестань!
– сказал Одиссей.
– Как можно оскорблять подозрением своего товарища на основании каких-то дощечек, найденных на теле врага! Там упоминался сундук с золотом. Такую вещь трудно спрятать. Если мы не найдём его у Паламеда, значит троянцы просто хотят его опорочить и внести разлад в наши ряды.

– - Верно!
– согласился Агамемнон, удивляясь тому, что Одиссей заступается за человека, которого всегда недолюбливал.
– Паламед, ты не станешь возражать, если мы осмотрим твою палатку?

– - Мне нечего от вас скрывать, - ответил Паламед.

Герои пошли к нему.

Паламед не участвовал в разграблении соседних городов, и палатка его была обставлена скромно: только необходимое, никакой роскоши и, конечно, ничего напоминающего сундук с золотом.

"Ну вот и убедились, - сказал Одиссей.
– Теперь все мы видим, что Паламед честный человек, который чуть было не стал жертвой гнусной клеветы. Для полной уверенности надо только проверить, не закопал ли он чего-нибудь под палаткой".

Из палатки вынесли лежавший на полу ковёр и, пару раз копнув лопатой, нашли деревянный обитый медью сундук. Открыв его, обнаружили, что он полон золота.

"Это моё золото!
– закричал Менелай.
– То самое, которое Парис у меня украл! А теперь он, значит, моим золотом со своими шпионами расплачивается!"

Вина Паламеда была доказана. Он стоял растерянный, не зная, что сказать в своё оправдание. Он подозревал, что тут не обошлось без козней Одиссея, но не мог же Одиссей зарыть сундук под его палаткой. Да и не стал бы Одиссей жертвовать таким количеством золота только для того, чтобы навредить Паламеду, ведь жадность царя Итаки была так же легендарна, как и его хитроумие.

Одиссею и правда было жаль золото, которое он теперь потерял окончательно. Но добраться до него он всё равно, скорее всего, не смог бы, а так он сумел наконец осуществить долгожданную месть.

Проделав причудливый круг в колесе судьбы, сундук с золотом

возвратился к Менелаю, не принеся счастья никому, через чьи руки он прошёл.

Поздним вечером Зевс с Гермесом вернулись с Иды на Олимп. Несмотря на все козни непослушных богов, Зевсу удалось полностью осуществить свой план на сегодняшний день, так что он был настроен весело и благодушно.

– - "Тсс! Зевс ничего не знает! Это тайна!" - говорил Гермес, ловко подражая голосу Ириды.
– А сама визжит на всю Ойкумену. Такие у неё тайны.

– - Ну, это же Ирида, - со смехом отвечал Зевс.
– Она без визга ничего делать не может. Оно и к лучшему: по её визгу я обо всех замыслах Геры первым узнаю.

Он открыл дверь своего дворца. На пороге его встретила Гера.

– - Ты, дорогая, так сегодня заботилась о греках, что мне уже впору ревновать, - пошутил громовержец.

Гера сердито фыркнула.

– - Ты прекрасно знаешь, что греки мне безразличны. Я ненавижу троянцев. Всякий человек имеет право на месть, а я, царица богов, по-твоему, должна глотать любую обиду?

Тем же вечером Фетида пришла во дворец Гефеста. Афродита, увидев её, вскрикнула от радости и расцеловала в обе щеки.

– - Как же хорошо, что ты к нам заглянула, милочка! Мы как раз ужинать собираемся. Что же ты не заходишь? Знаешь ведь, что мы тебе всегда рады. И Гефест всё время о тебе вспоминает и спрашивает.

– - А Гефест дома?

– - Он в кузне. Такой работящий и хозяйственный! Всегда за работой, - Афродита говорила это с такой гордостью, будто благодаря ей Гефест стал таким.
– Он сейчас делает чудесные треножники. Двадцать штук сразу. Он к ним приделает золотые колёсики, так, что они сами будут приезжать, когда их позовут. Ты бы видела, какие ручки будут у этих треножников! Мы их с Гефестом вместе рисовали. Ручки и треножники уже готовы, осталось только прикрепить. Он сейчас как раз куёт золотые гвоздики для этого.

Хотя Афродита никогда не была верной женой, мужа своего она очень ценила, уважала и никогда не променяла бы ни на какого другого. Несмотря ни на что, они были, пожалуй, самой счастливой семьёй на Олимпе.

Фетида терпеливо выслушала рассказ о технических достижениях знаменитого мастера и сказала, что у неё есть просьба к Гефесту.

– - Дорогой!
– закричала Афродита.
– К нам Фетида пришла. Она хочет с тобой поговорить.

– - Фетида у нас!
– донеслось из кузни.
– Вот радость-то! Конечно, я сейчас приду.

Хромой мастер вышел к ним в рабочей одежде, в переднике, на ходу вытирая свои жилистые мозолистые руки. Под локоть его поддерживала девушка, выглядевшая совершенно как настоящая, но сделанная из золота - одно из его изобретений. Рассказывали, что эти девушки умели даже говорить, правда, сам никто их голоса не слышал.

– - Здравствуй, Фетида! Здравствуй, красавица, спасительница моя!
– говорил Гефест.
– Что же ты к нам так редко заходишь? Никак дело у тебя ко мне?

– - Да, - ответила Фетида, силясь изобразить улыбку.
– Сынку моему Ахиллу нужны новые доспехи. Беда у него.